Так уж получилось, что книжки для чтения я всегда выбирал себе сам, и родители мои не имели возможности более или менее серьезно влиять на мой выбор. В этом, несомненно, есть не только своя положительная сторона, но и отрицательная тоже: неразборчивость и всеядность — прямая дорога к дурным наклонностям.
Вот и с этой книжкой я познакомился подростком и совершенно случайно. Она валялась где-то у соседей, едва ли не на полу; я совершенно легально взял её почитать и… и, прочитав, постыдным образом её умыкнул!
Это уже потом я узнал, что, дескать, «Автобиография» Бранислава Нушича стоит в одном ряду с романами Ильфа и Петрова, со «Швейком» Гашека, с лучшими рассказами Марка Твена. А узнав, постарался отчасти искупить свой грех, раздаривая направо и налево все книжки с «Автобиографией», какие удавалось найти в букинистике.
Сербский драматург и писатель Бранислав Нушич известен нам прежде всего своими пьесами, которые до сих пор не сходят с театральных афиш. Нет никакой необходимости излагать тут его биографию — её легко можно найти в Интернете. «Тем более, что перед вами — его автобиография», — подумал я про себя, но, разумеется, так не написал, потому что это пародийное произведение Нушича имеет к настоящей его биографии достаточно отдалённое отношение.
Как это ни странно, но «Автобиография» Нушича у нас сравнительно мало известна, и это при том, что она регулярно переиздавалась в советское период. Лично мне она близка своей иронией. Ирония — это удивительное качество рассказчика, которое не только придаёт лёгкость изложению, но и производит своего рода естественный отбор, словно заговорщицки подмигивает читателю: если ты меня понимаешь и принимаешь, то не всё так уж и безнадежно в этой жизни!
Здесь мне очень хочется сослаться на ещё одну книгу, которая в журнале «Солнечный ветер» уж точно никогда не будет представлена — хотя бы потому, что она очень толстая и размерами большая. Написал её почти полвека назад очень уважаемый математик и физик Джон Лайтон Синг, называется книга «Общая теория относительности», и это ещё одна причина, по которой мы никогда её тут не увидим. Но дело не в этом. Характеризуя стиль, которым написана его монография, Дж. Синг выразился так (в Предисловии):
Автору трудно отвлечься от своей книги и взглянуть на нее объективно. Но мне кажется, что дух этой книги лучше всего характеризуется словом ирония, употреблённом в смысле, который вкладывал в него Сократ; смысл же этот вообще нелегко объяснить. В книге много трудных вычислений, но есть и места, где читатель заметит, что я, вместо того чтобы лезть в драку, сижу на заборе и посвистываю. Не лучше ли было бы сделать хоть что-нибудь, даже если не совсем понятно что? Но именно этого-то и не допускает ирония… Это — проветривание мозга. Вероятно, может показаться, что такого рода ирония учит лишь выбирать, а не создавать; однако во всей истории науки нет более поразительного примера иронии, чем утверждение Эйнштейна, что он не знал, что такое абсолютное время — того, что знал каждый.
Разумеется, при первом прочтении я понял отсюда лишь одно: что «смысл же этот вообще нелегко объяснить».
Шутки шутками, но вот в «Автобиографии» Нушича мы имеем дело уже с иронией в её чистом виде, с иронией в собственном соку, безо всяких там сократов, хотя и с посвистыванием на заборе. Про одну из трёх своих ипостасей Нушич написал такие слова:
Он смеялся и над недостатками и над достоинствами, так как люди очень часто считают достоинствами самые отвратительные из своих недостатков. Он смеялся и над высокопоставленными и над униженными, так как высокопоставленные часто гораздо ничтожнее тех, кого они унижают. Он смеялся и над глупостью и над мудростью, так как человеческая мудрость очень часто представляет собой коллекцию людских глупостей. Он смеялся и над ложью и над правдой, так как для большинства людей сладкая ложь приятнее горькой правды. Он смеялся и над истиной и над заблуждением, так как истины в наш век обновляются чаще, чем заблуждения. Он смеялся и над любовью и над ненавистью, так как любовь очень часто эгоистичнее ненависти. Он смеялся и над печалью и над радостью, так как радость редко бывает без причины, тогда как печаль очень и очень часто беспричинна. Он смеялся и над счастьем и над несчастьем, так как счастье почти всегда изменчиво, а несчастье почти всегда постоянно. Он смеялся и над свободой и над тиранией, так как свобода часто просто фраза, а тирания всегда истина. Он смеялся и над знанием и над незнанием, так как всякое знание ограничено, а незнание не имеет границ. Одним словом, он смеялся над всем, смеялся… смеялся… смеялся…
Ну что ж, посмеёмся вместе с Нушичем и мы, ведь правда? А вот попробуйте-ка не посмеяться! Получится у вас?..
Текст публикуется в полном соответствии с той самой потрёпанной старой книжкой, которая когда-то с лёгкостью сбила меня с пути истинного: Бранислав Нушич, «Автобиография», Куйбышевское книжное издательство, 1961 год, цена 65 копеек.
Читайте же и — смейтесь!
Валентин Антонов, октябрь 2006 года