«Вздувайте горн и куйте смело,
пока железо горячо!»

Итак, «Интернационал». Он совершенно естественно стал выполнять роль государственного гимна России — а как же иначе? Слова Эжена Потье, русский текст А. Я. Коца (перевод 1902 года):

Вставай, проклятьем заклеймённый,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый
И в смертный бой вести готов.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим:
Кто был ничем, тот станет всем!

Никто не даст нам избавленья —
Ни бог, ни царь и ни герой,
Добьёмся мы освобожденья
Своею собственной рукой.
Чтоб свергнуть гнёт рукой умелой,
Отвоевать своё добро,
Вздувайте горн и куйте смело,
Пока железо горячо!

Лишь мы, работники всемирной
Великой армии труда,
Владеть землёй имеем право,
Но паразиты — никогда!
И если гром великий грянет
Над сворой псов и палачей,
Для нас всё так же солнце станет
Сиять огнём своих лучей.

И после каждого куплета следует припев:

Это есть наш последний
И решительный бой,
С Интернационалом
Воспрянет род людской!

Cлушаем и внимательно вслушиваемся. Звучит «Интернационал»:

Подумать только: и сейчас еще полстраны помнит эту мелодию Пьера Дегейтера, миллионы людей еще недавно регулярно получали на руки шпаргалки с этим текстом Аркадия Коца, зубрили и удачно сдавали экзамены на знание работ основоположников, но мало кто и теперь понимает, что же там произошло у нас на рубеже веков! И что это за странная фраза такая: «Куйте смело, пока железо горячо»? Вроде как «торопись, пока сторож зазевался»?

А произошло там вот что. «Интернационал» был таковым лишь по названию. Основоположники, Маркс и Энгельс, никогда не скрывали, что все свои надежды на победу коммунизма во всем мире они связывали исключительно с западноевропейским пролетариатом и прежде всего — с пролетариатом немецким. Исключительно с ним. Роль остальных пролетариев, да и целых народов даже, сводилась лишь к тому, чтобы обеспечить победу именно западноевропейцев, и ради этой победы были хороши любые средства.

Фридрих Энгельс в письме Эдуарду Бернштейну, 1882 год (здесь и далее выделено мною. — В. А.):

Мы должны сообща бороться за освобождение западноевропейского пролетариата и этой цели подчинить всё остальное. И какой бы интерес ни возбуждали балканские славяне и т. п., но если их освободительные стремления вступают в коллизию с интересами пролетариата, то мне до них совершенно нет дела. Эльзасцы тоже угнетены, и я буду рад, когда мы снова сбудем их с рук… Поэтому славяне, которые до сих пор не только ничего не сделали для Европы и её развития, а являются для него тормозом, должны обладать хотя бы таким же терпением, как наши пролетарии.

Если это интернационализм, то что тогда паневропейский национализм и ксенофобия? И чем такой подход отличается от недавнего расчленения Югославии? от агрессии в Ираке?..

Ах, да! Там же всё делается для их, папуасов неразумных, блага! Несут демократию по западному образцу — будущее счастье народное…

Несли коммунизм — будущее счастье народное.

Господа хорошие, это было впервые опубликовано в ноябре 1900 года! Это опубликовано на русском языке в ещё не так давно общедоступном Собрании сочинений Маркса и Энгельса!

Возвращаемся к России. Читать письма Энгельса необычайно увлекательно:

В России наши товарищи превратили царя прямо-таки в пленника, дезорганизовали правительство, расшатали народные традиции. Крушение должно наступить в ближайшее время даже и без нового сильного удара, а продолжаться оно будет ряд лет, как в 1789-1794 годах; поэтому времени будет вполне достаточно, чтобы оно, в свою очередь, могло воздействовать на Запад, и особенно на Германию… Словом, это такая чудесная революционная ситуация, какой ещё не бывало.

Основоположник явно поторопился в своих ожиданиях. Хотя за год до этого в результате террористического акта и был убит глава государства, но Россия «в ближайшее время» всё-таки не развалилась.

Оставаясь в целом на марксистских позициях, в вопросе о путях достижения провозглашённых в «Манифесте Коммунистической партии» целей В. И. Ленин «творчески развил» прозападный марксизм и выдвинул ряд положений, идущих с ним вразрез. Гордые европейцы — ба! да тот же Бернштейн! — никак не могли даже на мгновение допустить мысль о пусть и временном, но лидерстве России в коммунистическом движении. Очень скоро выяснилось, что немецкие братья по классу, несмотря на всевозможные оговорки и расшаркивания Владимира Ильича, остались всё же немцами и в 1914 году решительно поддержали своё правительство в мировой войне — в частности, и против России. Очень скоро выяснилось и то, что марксистские лозунги об интернационализме воспринимались буквально только лишь ленинцами.

Монархия в Германии, тем не менее, пала, но — в результате поражения в войне. Итогами Версальского мира явилась массовая безработица, уму непостижимая гиперинфляция (вы можете себе представить, чтобы доллар США, стоивший в конце войны чуть более четырёх немецких марок, в ноябре 1923 года стоил несколько триллионов (!) марок?) и, как водится в подобных случаях, полная дискредитация прозападных партий в глазах собственного народа. Безумные западные союзники-победители сделали всё возможное для прихода к власти в Германии национал-социалистов. Это очень интересная тема, но разговор сейчас не о Германии.

Монархия в России тоже пала, даже чуть раньше германской, но не в результате поражения в войне. Действительно, ведь не может же так быть, чтобы обе противоборствовавшие — на фронте от моря до моря — стороны потерпели разгромное поражение?!

И тем не менее. Российская империя пала в результате длившейся десятилетия разрушительной деятельности русских либералов, очертя голову стремившихся побыстрее влиться в семью т. н. цивилизованных стран, в результате многолетней террористической войны, саботажа и прямого предательства национальных интересов. На плечах русских либеральных маниловых контроль над полностью разваленным государством установили марксисты-интернационалисты.

А развал получился полным и безусловным. Да взять хоть и русскую армию — извечную гордость страны! Вспоминает М. Д. Бонч-Бруевич, выдающийся русский генерал (и, кстати, родной брат В. Д. Бонч-Бруевича, большевика с 1895 года, управляющего делами Совета народных комиссаров с 1917 по 1920 годы):

Я наивно полагал, что с приходом к власти отношение Ленина к армии должно коренным образом измениться. «Хорошо, — по-детски рассуждал я, — пока большевистская партия не была у власти, ей был прямой смысл всячески ослаблять значение враждебного большевизму командования и высвобождать из-под его влияния солдатские массы. Но положение изменилось, большевики уже не в оппозиции, а в правительстве. Следовательно, — заключал я, — они не меньше меня заинтересованы в сохранении армии, в том, наконец, чтобы сдержать германские полчища и сохранить территории страны». Партия и Ленин, однако, действовали совсем не так, как мне этого хотелось.

А как же они действовали? В самом конце 1917 года Ленин подписал два декрета, согласно которым русская армия официально превращалась в некое подобие колхозного собрания в отсутствие председателя.

Слово М. Д. Бонч-Бруевичу:

Декрет этот привёл меня в ужас — он на мой тогдашний взгляд добивал те жалкие остатки боеспособности, которые всё ещё благодаря изумительным свойствам русского солдата имелись у находившихся на фронте войск… Оба этих декрета ошеломили меня… я так и не мог понять, почему новое правительство вместо того, чтобы сохранить старую армию, с такой настойчивостью добивает её.

Но если генералы и офицеры, да и сам я, несмотря на свой сознательный и добровольный переход на сторону большевиков, были совершенно подавлены, то солдатские массы восторженно приветствовали оба этих декрета, и выборные командиры объявились в войсках с той быстротой, с которой шел процесс разложения и стихийной демобилизации армии.

Каждый год 23 февраля мы празднуем День защитников Отечества. Но следует иметь в виду, что ни о какой армии ни 23 февраля 1918 года, ни месяцы спустя не могло быть и речи. В затуманенных интернациональными мифами руководящих головах с трудом пробивала себе дорогу идея об организации лишь частей так называемой «завесы», без которой этим самым головам легко можно было оказаться в вероломных оппортунистических руках немецких пролетариев в шинелях.

Да и как же могло быть иначе? Только непосредственная военная опасность заставила ленинцев приняться за воссоздание российской армии. Но даже и тогда ленинцы ни на миллиметр не отступили от слепого повторения бредовой марксистской идеи о замене регулярной армии военизированными территориальными структурами.

В своей книге «Преданная революция: Что такое СССР и куда он идёт?» Троцкий с ностальгией вспоминает VIII съезд партии большевиков в её ленинском варианте (март 1919 года):

Отбрасывая на ближайший период всенародный характер армии, партия отнюдь не отказывалась от милиционной системы… В конечном счёте все части армии должны были территориально совпадать с заводами, шахтами, селами, сельскохозяйственными коммунами и прочими органическими группировками…

(Добавлю в скобках: и наоборот, отсюда естественно вытекала идея «трудовых армий», когда обычный мирный труд подчинялся бы военной дисциплине. Короче говоря, бессмерьное: «Die erste Kolonne marschiert… die zweite Kolonne marschiert… die dritte Kolonne marschiert…».)

Повторяю: интернационалисты во главе с В. И. Лениным и его ближайшим единомышленником Троцким, захватившие на фоне полного государственного развала власть в России, были даже правовернее основоположников марксизма. Сердца их безраздельно принадлежали пролетариату «цивилизованных стран», но вот беда-то какая: волею судеб досталась им Россия, «самое слабое звено в капиталистической цепи», — досталась, словно нелюбимая жена. Они жили мировой революцией и ждали её наступления буквально не сегодня-завтра. И отныне все ресурсы огромной страны и все национальные интересы России были предназначены в жертву мировой революции.

Сталин гораздо прочнее стоял на грешной земле. Трудно сказать, был ли он вообще когда-нибудь правоверным сторонником маниловской идеи этакой своеобразной кристаллизации всего остального мира вокруг «слабого звена» (в духе слов Ленина, сказанных им в 1919 году: «Ещё недолго, и мы увидим победу коммунизма во всём мире, мы увидим основание Всемирной Федеративной Республики Советов»). Во всяком случае, в 1922 году он таковым точно не был. Я имею в виду известный инцидент в связи с идеей образования СССР.

К тому времени единая прежде страна уже развалилась на несколько формально независимых государств. Когда закончилась гражданская война и встал вопрос: «А что же делать дальше?», — Сталин и ряд его сторонников предложили формулу, по которой Украина, Белоруссия и Закавказье вошли бы в состав РСФСР на правах автономий. Против этого в той или иной форме немедленно выступили ЦК компартий Грузии, Украины и Белоруссии (например, украинские братья по классу заявили, что в этом вопросе они исходят из принципа независимости Украины). Тем не менее, на заседании соответствующей комиссии победила точка зрения Сталина.

Ознакомившись с проектом, умирающий Ленин пришёл в ужас. По трём причинам. Во-первых, налицо был явный раскол среди большевистской верхушки. Во-вторых, Ленин смотрел на всё это дело чистыми марксистскими глазами, а всякий порядочный марксист всегда считал государственное устройство делом крайне второстепенным:

Мы к сепаратистскому движению равнодушны, нейтральны. Если Финляндия, если Польша, Украина отделятся от России, в этом ничего худого нет. Что тут худого? Кто это скажет, тот шовинист.

Действительно, какая разница, Польша или Украина? Кто это скажет, тот шовинист. Да вон ещё и Фридрих Энгельс ведь указывал:

… когда в дальнейшем речь идёт о России, то под ней нужно понимать не всю Российскую империю, а исключительно Великороссию, т. е. область, у которой на крайнем западе находятся губернии Псковская и Смоленская, а на крайнем юге — Курская и Воронежская.

Действительно, что тут худого? Да пусть хоть вся она развалится — что за беда?

Ну, и в-третьих, марксист-интернационалист Ленин смотрел несколько дальше авторов проекта автономизации, которые внезапно вдруг вспомнили о России. Он прекрасно видел все те осложнения, которые проект Сталина создавал для будущего скорого и непременного расширения СССР за счёт новых, прежде уже совершенно независимых, государств — «Ещё недолго, и мы увидим победу коммунизма во всём мире, мы увидим основание Всемирной Федеративной Республики Советов».

И полуживой Ленин диктует очередное письмо к съезду, выдвигая совершенно удивительную идею о том, что для интернационалистов никакого равенства прав наций быть не может и что русские должны изначально иметь меньше прав, чем другие национальности, входящие в Союз!

Ленин требует привлечь к ответу Орджоникидзе и Дзержинского (по иронии судьбы, ни один из них не был русским), а Сталина прямо обвиняет в отходе от интернационализма:

Тот грузин, который пренебрежительно относится к этой стороне дела, пренебрежительно швыряется обвинением в «социал-национализме» (тогда как он сам является настоящим и истинным не только «социал-националом», но и грубым великорусским держимордой), тот грузин, в сущности, нарушает интересы пролетарской классовой солидарности.

Под сильнейшим нажимом Ленина была принята Декларация об образовании СССР, в которой «за каждой республикой обеспечено право свободного выхода из Союза» и, с другой стороны, — вот из-за чего весь сыр-бор разгорелся! — «доступ в Союз открыт всем социалистическим советским республикам, как существующим, так и имеющим возникнуть в будущем».

Сталин был вынужден отступить. Но с этого момента начался неуклонный и последовательный отход Сталина от прозападного «интернационализма» — к тому, что можно было бы назвать «державным», если даже не национальным, социализмом.

И буквально сразу же после смерти Ленина, в 1924 году, начались затяжные бои с ленинцами-интернационалистами, главным из которых был Л. Д. Троцкий (Бронштейн), вокруг известного лозунга «о возможности построения социализма в одной отдельно взятой стране».

Название это не должно никого вводить в заблуждение. Эзопов язык был одинаково понятен обеим сторонам конфликта. Речь на самом-то деле шла именно о фактическом отказе И. В. Сталина от марксистского «интернационализма». Через десяток лет выброшенный из страны Троцкий вспоминал:

Уже «теория» социализма в отдельной стране, впервые возвещённая осенью 1924 года, знаменовала стремление освободить советскую внешнюю политику от программы международной революции. Бюрократия, однако, и не подумала ликвидировать при этом свою связь с Коминтерном… Наоборот, чем меньше политика Кремля сохраняла свой былой интернационализм, тем крепче правящая верхушка сжимала в своих руках руль Коминтерна. Под старым именем он должен был отныне служить новым целям…

В ленинской «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа»… основная задача нового строя определяется так: «Установление социалистической организации общества и победа социализма во всех странах». Международный характер революции записан в основном документе нового режима. Никто и не смел в то время ставить проблему иначе!..

«Теория» социализма в отдельной стране… сводилась к той достаточно бесплодной внеисторической мысли, что, благодаря естественным богатствам страны, социалистическое общество может быть построено в географических границах СССР… Когда Сталин именует ныне международный характер революции «комическим недоразумением» и «чепухой», он обнаруживает, помимо всего прочего, недостаточное уважение к основным декретам советской власти, не отменённым ещё и до сего дня.

Книга писалась в 1936 году, когда разгром «интернационалистов» в СССР был уже завершён. Товарищ Л. Д. Троцкий сетует:

Бюрократия победила не только левую оппозицию. Она победила большевистскую партию. Она победила программу Ленина…

Факт таков, что, в качестве руководительницы Коминтерна, национально-ограниченная и консервативная, невежественная и безответственная советская бюрократия не принесла мировому рабочему движению ничего, кроме бедствий…

Более праведный марксист, чем Энгельс и его немецкие друзья, ослеплённый химерой «мировой революции», Троцкий говорит здесь чистую правду.

Если «интернационалисты»-ленинцы рассматривали Россию лишь в качестве поставщика ресурсов, материальных и человеческих, для поддержки полуживых экстремистских объединений в «цивилизованных странах», то Сталин, наоборот, поставил «мировую революцию» и структуры созданного Лениным и самим Троцким Коммунистического интернационала на службу интересам России — так, как он эти интересы понимал.

Как же он их понимал? А вот как. Статья 17 «сталинской» Конституции СССР сохранила за союзными республиками право свободного выхода из Союза. Что ж это такое получается? В 1922 году сталинский проект автономизации довел Ленина буквально до истерики, а в 1936 году тот же Сталин, но уже совершенно никому не подконтрольный, оставляет в Конституции ленинскую формулировку, несмотря на многочисленные предложения об её отмене! Чем же он объясняет такой странный отход от своей прежней позиции? А ничем не объясняет: «Я думаю, что мы не можем и не должны идти на этот шаг» (из его доклада 25 ноября 1936 года). Да почему же, наш любимый товарищ Сталин?

Ответ на этот вопрос мы получим ровно через три года. 30 ноября 1939 года Красная Армия перешла границу Финляндии, 1 декабря в Москве (хотя всюду указывались финские адреса) было объявлено о создании Финляндской демократической республики и так называемого Народного правительства, с которым СССР моментально установил дипломатические отношения.

В начавшейся войне, как известно, Финляндия оказала сильное сопротивление, и 12 марта 1940 года был заключён мир. Естественно, Финлянская демреспублика сразу ушла в небытиё, но уже 30 марта Карельская автономная республика была выведена из состава РСФСР и пребразована в «суверенную» Карело-Финскую союзную республику! (Интересно, многие ли теперь могут сказать, какую именно союзную республику символизировала 16-я фигура знаменитого фонтана «Дружба народов» на ВДНХ в Москве?)

Вот в этом и кроется разгадка статьи 17 сталинской конституции: при сохранении прежней ленинской формулировки Сталин наполнил её совершенно другим смыслом. Вместо полного пренебрежения национальными интересами ради химеры мировой революции Сталин готовился проводить имперский курс национального экспансионизма. Разумеется, о возможности реального применения статьи 17 он не думал даже в самых кошмарных своих снах (да и механизмов-то её применения так никогда и не было создано).

Кстати говоря, Карело-Финская ССР, к которой вождь после окончания мировой войны потерял всякий интерес, в тщетных ожиданиях поглощения Финляндии тихо-мирно пережила своего создателя и в июне 1956 года была возвращена в свой прежний автономный статус. Более успешными оказались другие попытки экспансии: сентябрь 1939 года — Западная Белоруссия и Западная Украина (от Польши, присоединены к Белорусской ССР и к Украинской ССР), июнь 1940 года — Литва, Латвия, Эстония (в июле образованы три новые союзные республики), а также Бессарабия (от Румынии, в августе образована новая, Молдавская, ССР). В самом конце июля 1940 года Гитлер, взволнованный реальной угрозой потери румынских нефтяных месторождений, даёт своим военным задание на разработку плана «Барбаросса». Подробнее читайте в нашей статье «Вступление Советского Союза во вторую мировую войну».

Предвидя возмущённые возгласы либералов, я хочу ещё раз подчеркнуть, что кардинальная разница между интернациональным марксизмом и сталинизмом заключалась в том, что первый относился к России только как к поставщику материальных и людских ресурсов для подталкивания «мировой революции» (включая неизбежные т. н. «революционные» войны — в сущности, против всего остального мира), тогда как второй проводил свою экспансионистскую политику исключительно в интересах России, понимая их как имперские интересы.

Воспитанные десятилетиями коммунистической пропаганды, мы просто не задумываемся, какая опасность угрожала бы России, победи в ней ленинский «интернационализм». Вот, например, Сталина клеймят (и справедливо) за систему ГУЛАГа, когда гигантские проекты первых пятилеток осуществлялись руками подневольных заключённых. Это Сталин, да. А вот Троцкий, его доклад на IX съезде РКП(б) (март 1920 года) с той же самой идеей использовать подневольный труд, но только в несравнимо больших масштабах:

Если каждое прошлое общество было принудительной организацией труда в интересах меньшинства, причём принуждение распространялось меньшинством на подавляющее большинство трудящихся, то мы делаем первую в мировой истории попытку организации труда в интересах трудящегося большинства.

Но это, разумеется, не исключает элемента принуждения. Элемент обязательности не сходит с исторических счетов. Нет, принуждение играет и будет играть ещё в течение значительного исторического периода большую роль.

По общему правилу, человек стремится уклониться от труда. Можно сказать, что человек — довольно ленивое животное…

В армии есть соответствующий аппарат, который пускается в действие для принуждения солдат к исполнению своих обязанностей. То же должно быть в том или другом виде и в области трудовой. Ибо если мы серьёзно говорим о плановом хозяйстве, которое охватывается из центра единством замысла, причём рабочая сила распределяется в соответствии с этим хозяйственным планом, в таком случае рабочая масса не может быть бесформенно-текучей массой, бродячей Русью. Она должна быть прикрепляема, перебрасываема, назначаема, командируема. Это и есть милитаризация труда…

Товарищи, которые изучали марксизм-ленинизм не столь глубоко, были, в принципе, не против принуждать «бродячую Русь» трудиться, но даже и они засомневались, не будет ли рабский труд менее производителен труда свободного. Послышалось даже что-то вроде: «Аракчеевщина…».

Лев Давыдович был искренне возмущён таким непониманием самых азов марксизма:

Если принять, в самом деле, за чистую монету буржуазный предрассудок или, вернее, старую буржуазную аксиому, которая в новых условиях стала предрассудком, — о том, что «принудительный» труд непроизводителен, — то аксиому эту придётся отнести не только к трудармии, но и к трудовой повинности в целом, т. е. к самой основе нашего хозяйственного строительства…

Прежде чем исчезнуть, государственное принуждение достигает в переходную эпоху высшего напряжения в деле организации труда. И если признать, что принудительный труд непроизводителен, то этим самым осуждается не только трудармия, но всё наше хозяйство. Общество есть организация труда, и если труд организован на неправильном принципе принуждения, если принуждение враждебно производительности труда, — значит мы осуждены на экономический упадок, что бы мы ни делали и как бы ни изворачивались.

Но, к счастью, это лишь грубый предрассудок, товарищи.

Вот так-то, уважаемые товарищи…

Да что это я: всё Троцкий да Троцкий! Ленин, Владимир Ильич, речь на фракции профсоюзов:

Стыдно говорить об аракчеевщине — это довод дешёвого либерализма, это самая дешёвая демагогия — называть социалистическую армию, которая развила энтузиазм, как никогда, […] — называть её дисциплину и организацию аракчеевщиной…

Я далёк от мысли превозносить гений и мудрость Сталина — Боже, упаси! дело не в этом. Россию в 1917 году постигла самая настоящая национальная катастрофа, и выбор у неё был невелик.

Но, зная теперь все ужасы сталинизма, страшно и представить себе, что стало бы со страной, возьми верх не Сталин, а марксисты-«интернационалисты». Тот же Троцкий Лев Давыдович, второй человек в большевистской иерархии в последние годы жизни Ильича. Или, например, Зиновьев Григорий Евсеевич (Радомысльский Овсей-Гершен Ааронович), импозантный мужчина без определённых моральных принципов, один из основателей Коммунистического интернационала и бессменный его руководитель вплоть до 1926 года, ближайший соратник Ленина, постыдно метавшийся потом между Троцким и Сталиным. Именно вместе с Зиновьевым (а вовсе не в одиночку, как десятилетиями лгала большевистская пропаганда) Ленин укрывался в знаменитом «шалаше в Разливе» от обвинения в антигосударственной деятельности в пользу Германии.

Сталин не испытывал никаких иллюзий относительно своих недавних товарищей по партии и, как известно, расправился с ними по-азиатски коварно и жестоко. Зиновьев на коленях молил его о пощаде, но был всё же расстрелян в 1936 году. На Троцкого была открыта настоящая охота, и в 1940 году испанский агент советской разведки Рамон Меркадер выполнил, наконец, задание Сталина, проломив Троцкому голову обычным ледорубом (отсидев в Мексике за убийство 20 лет, Меркадер только в 1960 (!) году, уже при Хрущёве, получил, наконец, звание Героя Советского Союза; при Брежневе он был старшим научным сотрудником Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС — своеобразного преемника Коминтерна, а затем советником МИД Кубы; его могила находится совсем недалеко от меня, на московском Кунцевском кладбище).

А ведь нечто подобное происходило в истории России и ранее — пусть и не в таких масштабах! В ходе Семилетней войны русская армия, действуя совместно с австрийскими союзниками, поставила Пруссию перед лицом неизбежного краха. В 1759 году в сражении под Кунерсдорфом выдающийся русский полководец П. С. Салтыков наголову разгромил пруссаков. «Непобедимый» король Пруссии Фридрих II Великий в панике бежал с поля боя — русским солдатам досталась лишь его шляпа, которая теперь хранится в музее. Вскоре после этого австрийцы вошли в Дрезден, а русский корпус занял Берлин. От прусского короля отреклась даже его союзница Англия, приостановившая было финансовую ему поддержку…

И вот тут-то на помощь Фридриху пришла… Россия! Неожиданно умерла императрица Елизавета Петровна, и на российский престол взошёл Петр III — более немец, чем русский, фанатичный поклонник Фридриха Великого, — который гораздо выше интересов огромного, но чуждого ему народа ставил интересы своего крошечного немецкого удела. Первое, что сделал Петр III за время своего недолгого правления, — развернул фронт, послав русские войска на помощь Фридриху, заключив с ним мир и военный союз! Далее, он объявил войну Дании с целью вернуть себе «наследственное» немецкое герцогство, войну бессмысленную с точки зрения интересов России.

Но когда русская гвардия уже готовилась отправиться в поход, дворцовый переворот превратил его жену, тоже ведь немецкую принцессу, в будущую русскую императрицу Екатерину Великую: «Что бы я ни делала для России — это будет каплей в море». Недолгое время спустя Петр III был убит…

«Национально-ограниченный» Сталин распустил Коминтерн в 1943 году. За ненадобностью.

А в новогоднюю ночь того же года «Интернационал» уступил свою роль Гимну СССР на музыку А. В. Александрова.

«Партия Ленина, партия Сталина,
мудрая партия большевиков…»

Точнее, произошла своеобразная рокировка. Вот как было дело.

Автор мелодии гимна СССР, А. В. Александров, нащупывал музыкальную тему постепенно. Примерно в то время, когда Лев Давыдович Троцкий, верный марксист-ленинец, посылал Сталину проклятия по поводу преданной революции, А. В. Александров совместно с В. И. Лебедевым-Кумачом написал песню, название которой вошло в историю по заключительной строке каждого её куплета, повторяющей известную фразу Сталина на Всесоюзном совещании стахановцев в ноябре 1935 года, — «Жить стало лучше, жить стало веселей»:

Звонки как птицы, одна за другой,
Песни летят над советской страной.
Весел напев городов и полей —
Жить стало лучше, жить стало веселей!

Дружно страна и растёт, и поёт,
С песнею новое счастье куёт.
Глянешь на солнце — и солнце светлей,
Жить стало лучше, жить стало веселей!

Знай, Ворошилов, мы все начеку,
Пяди земли не уступим врагу.
Силушка есть у отцов и детей,
Жить стало лучше, жить стало веселей!

Хочется всей необъятной страной
Сталину крикнуть: «Спасибо, родной!
Долгие годы живи, не болей!»
Жить стало лучше, жить стало веселей!

Заканчивалось пение повторением первого куплета. Типичные слова песен тех лет…

Так вот, в мелодии этой песни, в первой строке куплетов, можно уловить явные параллели с последующей мелодией гимна СССР. Послушайте, а при желании и скачайте, одно из первых (1936 года) исполнений песни:

В 1937 году «Жить стало лучше» записал уже Краснознамённый ансамбль красноармейской песни и пляски, и связь мелодий слышна уже совершенно отчётливо.

Вот запись первого куплета в этом исполнении:

Наконец, существует и такая версия, что определённое влияние на А. В. Александрова оказала увертюра «Былина» русского композитора В. С. Калинникова, написанная примерно в 1882 году. Эту версию озвучил Б. В. Грызлов в своём выступлении в Госдуме 8 декабря 2000 года (разумеется, не сам Грызлов обнаружил связь мелодий). Что-то, действительно, в этом есть…

Впрочем, сравните сами. Вот фрагмент из увертюры Калинникова:

По сути, единственной загвоздкой остаётся тот факт, что произведение Калинникова впервые было исполнено лишь в 1950 году. Но, конечно же, партитуру А. В. Александров вполне мог видеть и гораздо раньше…

Почему можно утверждать, что между мелодиями песни «Жить стало лучше» и гимна СССР есть несомненная связь? Да просто потому, что обе они написаны одним и тем же композитором, причём разница во времени между ними очень невелика.

Как же так — невелика? Ведь гимн СССР появился только в 1943 году?

Да, это так. Но вот мелодия гимна была написана уже к XVIII съезду ВКП(б), который состоялся в 1939 году. Только вот слова в 1939 году, при крайне незначительном расхождении в музыке, были совсем-совсем другие. Их автором опять оказался В. И. Лебедев-Кумач:

Страны небывалой свободные дети,
Сегодня мы гордую песню поём —
О партии, самой могучей на свете,
О самом большом человеке своём.

Страну Октября создала на земле ты,
Могучую Родину вольных людей.
Стоит, как утёс, государство Советов,
Рождённое силой и правдой твоей.

Изменников подлых гнилую породу
Ты грозно сметаешь с пути своего.
Ты гордость народа, ты мудрость народа,
Ты сердце народа и совесть его.

И Маркса, и Энгельса пламенный гений
Предвидел коммуны грядущий восход.
Дорогу к свободе наметил нам Ленин,
И Сталин великий по ней нас ведёт.

И припев, повторяющийся после каждого куплета:

Славой овеяна, волею спаяна,
Крепни и здравствуй во веки веков,
Партия Ленина, партия Сталина,
Мудрая партия большевиков!

Да уж… Вот чем я искренне восхищаюсь, так это той ловкостью профессиональных фокусников, с которой советская пропаганда умудрялась, не моргнув глазом, сваливать в одну кучу всё подряд: кашу, как говорится, маслом не испортишь! Поразительно: «партия Ленина, партия Сталина, мудрая партия большевиков» (в свете всего вышесказанного — прелесть!), «могучая Родина вольных людей», «мудрость и совесть народа», «дорогу наметил нам Ленин, и Сталин великий по ней нас ведёт», «Энгельса пламенный гений предвидел». И ни полсловечка о мировой революции! Ну и ну…

Подобный цинизм даже видавшего виды Троцкого выводил из себя:

Сталин произвёл бы на собеседника более убедительное впечатление, если б вместо клеветы на прошлое открыто противопоставил политику Термидора политике Октября.

«В глазах Ленина, — мог бы он сказать, — Лига Наций была машиной для подготовки новой империалистской войны. Мы же видим в ней — инструмент мира. Ленин говорил о неизбежности революционных войн. Мы же считаем экспорт революции — чепухой. Ленин клеймил союз пролетариата с империалистской буржуазией, как измену. Мы же изо всех сил толкаем международный пролетариат на этот путь. Ленин бичевал лозунг разоружения при капитализме, как обман трудящихся. Мы же строим на этом лозунге всю политику».

«Ваше трагикомическое недоразумение, — мог бы закончить Сталин, — состоит в том, что вы принимаете нас за продолжателей большевизма, тогда как мы являемся его могильщиками»

Ну да Бог с ними! Мы ведь тут вроде бы попеть собрались, правда? Так давайте же споём!

«Гимн партии большевиков» Александрова и Лебедева-Кумача в исполнении Краснознаменного ансамбля (1939 год):

А вот отсюда эту запись можно скачать.

«Сплотила навеки великая Русь…»

Крёстным отцом текста для «Гимна партии большевиков» был, конечно же, Сталин. И он же, по словам А. В. Александрова, подсказал название (вместо первоначального «Песня о партии») и предложил придать песне, вместо маршевого, характер гимна. Произведение Александрова и Лебедева-Кумача прекрасно знали на самом верху, и оно, действительно, исполняло роль гимна партии, тогда как «Интернационал» продолжал ещё оставаться государственным гимном.

Но, как говорится, время его истекло. В 1943 году практически одновременно был распущен Коммунистический интернационал и объявлен конкурс на новый гимн СССР. Слегка подправленная мелодия А. В. Александрова получила к конкурсу более адекватный текст, написанный молодым тогда, но уже довольно известным поэтом С. В. Михалковым, автором «Дяди Стёпы» и орденоносцем, совместно с Г. А. Эль-Регистаном. Посмотрим на этот текст:

Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки Великая Русь.
Да здравствует созданный волей народов
Единый, могучий Советский Союз!

Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,
И Ленин великий нам путь озарил.
Нас вырастил Сталин — на верность народу,
На труд и на подвиги нас вдохновил!

Мы армию нашу растили в сраженьях,
Захватчиков подлых с дороги сметём!
Мы в битвах решаем судьбу поколений,
Мы к славе Отчизну свою поведём!

С таким вот припевом после каждого куплета (точнее, после второго куплета вместо «дружбы народов» пели «счастья народов», а после третьего куплета — «славы народов»):

Славься, Отечество наше свободное,
Дружбы народов надёжный оплот!
Знамя советское, знамя народное
Пусть от победы к победе ведёт!

Таков был самый первый вариант текста. И опять эта пресловутая связка Ленин—Сталин… Но что ни делается — всё к лучшему, как мы увидим далее.

В целом, получился вполне достойный державный гимн, с которым страна и встретила новый, 1944, год. А неувядающий «Интернационал» был с этого времени разжалован в бессменный партийный гимн, шпаргалки со словами которого в обязательном порядке раздавались всем присутствующим на всяком мало-мальски приличном партийном мероприятии.

Давайте теперь послушаем гимн Советского Союза в том самом виде, как он тогда прозвучал. «Нас вырастил Сталин — на верность народу»:

Прошли годы, и выяснилось, что Сталин в своей деятельности допускал грубейшие отклонения от ленинского курса (что это означает, к тому времени никто уже не знал и знать не хотел).

Пропагандистов охватила оторопь: как же так?!. ведь гимн же?!. канонический текст?!.

Поломав головы, с непривычки махнули рукой — и решили вообще отказаться от всяких слов! Ввиду непредсказуемости генеральной линии «народной совести и мудрости». Без слов запускали в космос Юрия Гагарина, без слов становились олимпийскими чемпионами по хоккею и гимнастике.

Оторопь продолжалась вплоть до 1977 года, когда сообразили: ладно, пусть Сталин и допускал отдельные перегибы, но вот есть же ведь там Ленин? Наша вечно живая константа?! Так в чём же дело-то?! Где Михалков?!

Поматеревший Михалков мигом привёл текст в соответствие с константой. Во-первых, Сталина из второго куплета пришлось убрать. Действительно, ведь не Сталин же, в самом деле, а Ленин нас вдохновил на всё это! Стой, стой! «На правое дело он поднял народы»… не на левое разве? Или левое дело и есть правое? Хм-м… Но не напишешь же: «На левое дело он поднял народы»?..

Как страшно жить… Ладно, пусть остаётся пока:

Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,
И Ленин великий нам путь озарил:
На правое дело он поднял народы,
На труд и на подвиги нас вдохновил!

А чтоб ни у кого не оставалось никаких сомнений, что партия и Ленин — это близнецы-братья (а кто из них более матери-истории ценен?), и чтоб народ представлял себе, куда мы, собственно говоря, направляемся (действительно, что это значит — «от победы к победе ведёт»? близорукость какая-то… так ведь неизвестно куда можно зайти!), пожертвовали «народным знаменем» в припеве, не забыв при этом заменить уныло-обречённое «пусть» на безудержно-отчаянное «нас»:

Славься, Отечество наше свободное,
Дружбы народов надёжный оплот!
Партия Ленина — сила народная
Нас к торжеству коммунизма ведёт!

А уж третий-то куплет — вообще какой-то анахронизм! Переписать. Заодно ещё раз напомнить, куда именно мы идём. Да, вот ещё что: и знамя, кстати, можно там ещё разок упомянуть, но только не как-то, там, расплывчато — «народное»… «советское»… ну, что это такое? — а вполне определённо, недвусмысленно и с большой буквы: Красное знамя!

В победе бессмертных идей коммунизма
Мы видим грядущее нашей страны,
И Красному знамени славной Отчизны
Мы будем всегда беззаветно верны!

Вот теперь всё! Умри, Михалков, — лучше не скажешь! Теперь можно петь.

«Одна ты на свете! Одна ты такая —
хранимая Богом родная земля!»

Но как-то не пелось. «И кому же в ум пойдёт на желудок петь голодный!»

Троцкий был хоть и марксист, но в логике ему не откажешь. Помните его слова на IX съезде РКП(б)? «… Если принуждение враждебно производительности труда, — значит мы осуждены на экономический упадок, что бы мы ни делали и как бы ни изворачивались». Правда, он сразу же успокоил встрепенувшихся было товарищей: «Но, к счастью, это лишь грубый предрассудок». Увы, это не оказалось «буржуазным предрассудком».

Сталин, порвав с марксизмом «интернациональным», оставался всё же национал-марксистом. О мировоззрении его премников вообще нельзя сказать ничего определённого.

Исчерпав все силы в попытках доказать остальному миру, что чёрное — это белое, экономика страны рухнула. Оседлав Россию на гребне национальной катастрофы, марксизм в катастрофе же её и покинул. В 1991 году она не стала столь же ужасной, как в 1917 году, но и фарсом, к сожалению, она тоже не была. Единая страна снова развалилась на куски: сработала, наконец, та мина, которую на прощание заложил под государственное устройство России Ленин и которую в своей безмерной гордыне оставил там Сталин.

Огромную роль в формальном распаде СССР опять, как и перед 1917 годом, сыграли прозападно настроенные либералы.

Вообще, исторический опыт трёх столетий показывает, что всякие попытки «войти в Европу» любой ценой, пусть даже и номинально, но побыстрее, в расчёте на будущие дивиденды, неизменно угрожали целостности страны, ибо непосредственное соседство с огромным единым субконтинентом, каковым является Россия, объективно противоречит национальным интересам европейцев. И наоборот: всякий раз удавались попытки не номинально, а фактически «прорубить окно в Европу».

В катастрофе 1991 года были свои марковы и родичевы, свои милюковы и родзянки, был свой премьер Горемыкин (а вот Столыпина не было, это правда; так ведь другого Столыпина и в своё-то время тоже не нашлось, как ни искали). Был свой Керенский. Свой корниловский мятеж был. Даже свой Октябрь был — и тоже в октябре. Даже свой Троцкий был — он теперь обитает в Лондоне.

Новому развалу страны в едином порыве рукоплескали и прекраснодушные русские либералы, и озлобленные ветераны национальных частей ваффен-СС, и национальные «элиты», очарованные открывшимися перед ними перспективами хорошенько «похозяйствовать», и будущие чеченские террористы…

… когда в дальнейшем речь идёт о России, то под ней нужно понимать не всю Российскую империю, а исключительно Великороссию, т. е. область, у которой на крайнем западе находятся губернии Псковская и Смоленская, а на крайнем юге — Курская и Воронежская.

Кто из правозащитников это писал? Это писал один такой представитель просвещённой Европы. А другой известный правозащитник и либерал добавлял:

Мы к сепаратистскому движению равнодушны, нейтральны. Если Финляндия, если Польша, Украина отделятся от России, в этом ничего худого нет. Что тут худого? Кто это скажет, тот шовинист.

Вся эта публика дружно клеймила «империю зла» и «тюрьму народов». Дежа вю…

Формальная денонсация Союзного договора в декабре 1991 года упразднила СССР как государственное образование. Одновременно ушли в прошлое и государственные символы СССР, включая гимн. Российский триколор сменил над Кремлём красное знамя мировой революции. Гимн Александрова был вынужден уступить своё место мелодии «Патриотической песни» М. И. Глинки, принятой годом ранее в качестве гимна РСФСР (между прочим, до того времени своего гимна у РСФСР не было вообще). Послушаем мелодию гимна:

Строго говоря, никакой «Патриотической песни» М. И. Глинка не писал. Его собственное название — «Мотив национальной песни». Мелодия эта была найдена в архиве композитора лишь в 1895 году и восходит, как следует из современных исследований, к польским источникам XVII века (вовсе не исключено, что Глинка рассматривал её в качестве подготовительного материала для своей оперы «Жизнь за царя»). В 1944 году дирижер М. М. Багриновский аранжировал эту мелодию, изменив характер её звучания. В 1947 году вариант Багриновского дополняется текстом А. И. Машистова, посвящённым Москве (в том году широко отмечался юбилей столицы).

Текст начинался такими словами:

Здравствуй, славная столица,
Сердце Родины — Москва!
Вся страна тобой гордится,
Городов родных глава!

Песня Глинки(?)-Багриновского-Машистова получила официальное название «Москва (Патриотическая песня)». После победы «другого Октября», в конце 1993 года, Б. Н. Ельцин своим указом (то есть не вполне законно) утвердил мелодию «Патриотической песни» (в оркестровке композитора А. П. Петрова) для использования в качестве гимна России. Разумеется, утвердил только мелодию. А слов у нового гимна — не было. Удачный опыт пропагандистского ступора 1955—1977 годов подсказывал «другим большевикам», что такое в России вполне возможно.

Впоследствии появилось огромное количество текстов, претендующих на слова нового государственного гимна. Однако, всё это были напрасные хлопоты: сам этот гимн, в сознании людей тесно связанный с катастрофой 1991 года, был обречён на отторжение — независимо от достоинств или недостатков его мелодии.

Прошли годы, прежде чем было принято решение вернуться к мелодии гимна СССР. С 2001 года мелодией гимна России снова является произведение А. В. Александрова.

На мой взгляд, это совсем не плохой выбор. Либералы говорят иногда в том смысле, что мелодия скомпрометирована, чуть ли не опозорена своим «соучастием» в символике СССР.

Достаточно просто медленно перечитать предыдущее предложение, чтобы оценить всю степень бессмысленности такого утверждения. Мелодия российского гимна скомпрометирована не более, чем мелодия гимна демократической и цивилизованной Германии, осуществлявшая те же самые функции и в Германии нацистской (вообще, параллели тут просто поразительны: роль партийного гимна, «Интернационала», в нацистской Германии исполняла тоже «революционная» песня «Хорст Вессель», об истории которой можно узнать, в частности, из нашей статьи «Сомкнём ряды. Пусть будет выше знамя!..»). У действительно крупного политика, Конрада Аденауэра, было в 1952 году гораздо больше здравого смысла, чем у российских либералов полвека спустя (правда, исполнение «Хорста Весселя» в Германии всё же запрещено, а «Интернационал» у нас поют вовсю — вероятно, мы намного толерантней этих хвалёных немцев).

Да и чисто символически: гимн Александрова оказался необыкновенно удачным выбором. Думали об этом или не думали те, кто утверждал гимн в конце 2000 года (полагаю, что не думали; либералы так уж точно ни о чём подобном не думают), но гимн Александрова в своё время символизировал окончательную победу национальных приоритетов над безумием прозападного «интернационализма» и ознаменовал постепенный разворот в сторону возрождения российской государственности.

Наконец, в общественном сознании мелодия Александрова неразрывно связана не только — и не столько — с преступлениями и жестокостью коммунистического режима, сколько с выдающимися достижениями народов России, вызывающими чувства восхищения и национальной гордости и по сей день. Короче говоря, Россия имеет вполне достойный гимн.

Разумеется, слова к нему пришлось переписывать (так ведь и немцы не поют свой гимн в полном варианте, хотя даже первый куплет, начинающийся словами «Deutschland, Deutschland über alles, // über alles in der Welt…», то есть «Германия, Германия превыше всего, // Превыше всего на свете…», который, собственно говоря, и был официальным гимном нацистского государства, теперь отнюдь не является запрещённым).

Сергей Михалков, уже престарелый, в третий раз взялся за уже привычную работу и написал тот текст, с которого я начал свой рассказ. Послушайте оркестровое исполнение нашего гимна:

От южных морей до полярного края
Раскинулись наши леса и поля.
Одна ты на свете! Одна ты такая —
Хранимая Богом родная земля!

Да, чуть не забыл! Вас, может быть, интересует, выучил ли мой второклассник слова российского гимна? Мелодию-то он запомнил накрепко, а вот из слов осилил пока лишь первый куплет и припев.

Ну, что ж… для начала неплохо!

Валентин Антонов, сентябрь 2006 года