Когда мы тут все вместе сокрушались о невероятно далёком пути до Типперери, в нашем разговоре, если помните, неожиданно всплыло имя Сиднея Рейли, уроженца ирландского городка Типперери, легендарного британского разведчика и — одно другому не мешает — авантюриста мирового класса. На самом-то деле он, конечно, вовсе не Сидней и даже не Рейли, а Зигмунд (а, может, Саломон) Розенблюм, который родился в 1874-м (а кто его знает — может, и в 1873-м) году не то в Одессе, не то в Херсоне и который году этак в 1893-м оказался (впрочем, ненадолго) в Южной Америке, в Бразилии, где он был известен под именем — вы не поверите! — дона Педро.

Что-то непонятное случилось в конце XIX века, ибо примерно в одно и то же время Россия потеряла не только гениального проходимца Сиднея Рейли, но и гениального мелодиста Ирвинга Берлина. И если, как вскоре выяснилось, потеря проходимца не оказалась для России такой уж невосполнимой, то о потере композитора нам остаётся лишь искренне сожалеть…

Надеюсь, теперь вы прекрасно понимаете, что Ирвинг Берлин по происхождению своему — это никакой не Ирвинг и не Берлин, а Израиль (или Исидор) Балин, который родился в 1888-м году в городе Могилёве (или, по другим сведениям… кто угадает? никто не угадает — в Тюмени). И пока наш дон Педро Розенблюм лелеял свои коварные замыслы среди девственных лесов Бразилии, где много-много диких обезьян, родители будущего американского песенного классика укоренялись в Нью-Йорке, в каменных джунглях Манхеттена.

Детство Изи Балина безоблачным не было. Спустя три года после переезда в Америку умер его отец, и мальчику пришлось хвататься за любую работу, чтобы только элементарно выжить. В начале 1900-х, подрабатывая поющим официантом в одном из ресторанчиков китайского квартала, подросток впервые познал вкус популярности: хозяин ресторанчика заказал ему, на пару с местным пианистом, написать для заведения оригинальную песенку. Оригинальная песенка под гордым названием «Мария из солнечной Италии» была написана и даже опубликована.

Первый гонорар будущей живой истории американского джаза составил немыслимую сумму — 37 центов. Курочка по зёрнышку клюёт. Собственно говоря, именно тогда впервые и явилось миру это впоследствии звонкое имя: Балин — Бейлин — Берлин…

И. Берлин… Ирвинг Берлин.

Как и полагается для всякой яркой звезды, биография Ирвинга Берлина изобилует всякого рода анекдотами, более или менее правдоподобными.

Рассказывают, например, что однажды Уинстон Чёрчилль перепутал его, американского музыканта-песенника, с его однофамильцем, оксфордским профессором. Естественно, вопросы о внутриполитической жизни Соединённых Штатов и о перспективах окончания войны в Европе привели выдающегося музыканта в некоторое смущение, а его по-американски прямые ответы, в свою очередь, несколько озадачили премьер-министра Великобритании.

Рассказывают также, что Ирвинг Берлин был типичным гением-самородком: его владение игрой на фортепьяно ограничивалось, в основном, одними лишь чёрными клавишами. Поэтому он вынужден был пользоваться услугами музыкальных ассистентов, бравших на себя труд записать и аранжировать те мелодии, которые рождались в его голове. Впрочем, делиться с ними славою он не собирался.

Ирвинг Берлин прожил долгую жизнь — целый век. Даже чуть больше… Его вклад в американскую (да и в мировую) музыкальную культуру огромен и неоценим. Обычно в подтверждение тут приводят слова композитора Джерома Керна, который однажды заметил, что бессмысленно рассуждать о каком-либо месте Берлина в американской музыке: «Irving Berlin is American music» («Ирвинг Берлин — это и есть сама американская музыка»).

За столь долгую жизнь Ирвинг Берлин написал музыку ко многим кинофильмам и бродвейским мюзиклам, а также многие сотни, если не тысячи, песен. Сам по себе воплощение пресловутой «американской мечты», постаревший мальчик из Могилёва (или из Тюмени — какая разница…) до конца своих дней оставался ярым патриотом Америки, подарив ей, в частности, сверхпопулярную рождественскую песню «White Christmas» («Белое Рождество») и даже её неофициальный гимн — «God Bless America» («Боже, благослови Америку»).

Но сегодня мы будем говорить не о гимнах, а вспомним совсем другую его песню. Ирвинг Берлин написал её — и слова, и мелодию — в 1929-м году, а стала эта песня популярной после выхода на экраны кинофильма «Puttin' on the Ritz» (1930-й год), которому, собственно, эта песня и передала своё название (а, может, и наоборот). Главные роли там сыграли двадцатилетняя Джоан Беннет и значительно более старший Гарри Ричман. Ниже, на фотографии того времени, вы видите этих актёров вместе с самим Ирвингом Берлином.

Итак, слушаем фонограмму из кинофильма «Puttin' on the Ritz». Одноименная песня звучит там в исполнении Гарри Ричмана (скачать запись):

Слева направо: Гарри Ричман, Джоан Беннет и Ирвинг Берлин

Тот ужасный топот, который вы слышите в конце, является прямым следствием массовых зажигательных плясок: мало того, что весь фильм сам по себе является мюзиклом, так ещё и то действо, которое производит столько шума, по сюжету фильма разыгрывается на сцене, словно на гигантском барабане.

В прослушанном вами фрагменте Гарри Ричман воспроизводит следующий текст:

Have you seen the well-to-do
Up on Lenox Avenue,
On that famous thoroughfare
With their noses in the air?
High hats and colored collars,
White spats and fifteen dollars,
Spending every dime
For a wonderful time.

If you're blue and you don't know
Where to go to, why don't you go
Where Harlem sits
Puttin' on the Ritz?
Spangled gowns upon the bevy of high browns
From down the levee,
All misfits
Puttin' on the Ritz.

That's where each and every Lulu-belle goes
Every Thursday evening with her swell beaus
Rubbin' elbows.
Come with me, and we'll attend
Their jubilee, and see them spend
Their last two bits
Puttin' on the Ritz!

Разумеется, было бы не совсем правильным переводить название песни чем-то вроде «Путин на Рице» (то есть на озере, что по соседству с Красной Поляной, близ Сочи).

Вообще, текст Ирвинга Берлина изобилует местными идиоматическими оборотами, он полон иронии и повествует вот о чём:

Видели ли вы когда-нибудь тех богатеньких буратин, которые, задрав носы, прогуливаются по всем известной Ленокс-авеню — в высоких шляпах и с разноцветными воротничками, в белых коротких штанах и с пятнадцатью долларами в кармане?

Если вам и скучно, и грустно, и некуда податься, то почему бы вам не отправиться в разодетый в пух и прах Гарлем? Туда, где в платьях с блёстками толкутся чернокожие служанки и где каждая встречная-поперечная «шоколадка» важно шествует локоть к локтю со своим надутым ухажёром.

Так пойдёмте же со мной на эту их тусовку, и мы увидим этих модников, спускающих на развлечения последние свои гроши!

Вот такую весёлую песенку написал Ирвинг Берлин в самом начале «великой депрессии». Надо заметить, что упомянутая в тексте Ленокс-авеню — это большая улица в нью-йоркском Гарлеме, районе с преимущественно темнокожим населением. Короче говоря, весь этот текст в наши дни привёл бы в ужас любого поборника расовой терпимости, но в то время — в то время маховик борьбы за гражданские права темнокожих американцев лишь только набирал свои обороты, и для приведения текста к политкорректному виду понадобилось ещё свыше полутора десятков лет.

Но всё это будет ещё нескоро, а пока из 1930-го года мы перенесёмся в год 1939-й, когда «Метро-Голдвин-Майер» представила на суд публики свой новый кинофильм «Idiot's Delight» с блистательным Кларком Гейблом в главной роли.

Кларк Гейбл… К. Г. — Король Голливуда. У него было пять официальных браков, но одна из его многочисленных подружек выразилась о нём так: «Разумеется, на самом деле Кларк никогда ни на ком не женился. Несколько женщин брали его замуж, а он разве что позволял себе с этим соглашаться».

Так вот, «Idiot's Delight» был единственным кинофильмом за всю карьеру Кларка Гейбла, в котором король Голливуда и пел, и даже танцевал, воспроизводя тот самый первоначальный, «ку-клукс-клановский», вариант песенки Ирвинга Берлина.

Послушаем фонограмму из этого фильма (скачать):

Неотразимый Кларк Гейбл, «король Голливуда»

Прозвучали последние два куплета из тех, что были приведены выше. В том же году была выпущена в свет и киноэпопея «Унесённые ветром» (о том, что тогда же началась и мировая война, я уж не говорю — для Америки она была ещё неактуальна), и на фоне капитана Ретта Батлера какой-то там легкомысленный «идиот» прошёл почти что незамеченным…

К концу войны наш «евроамериканец» (уроженец Могилёва — или Тюмени) вполне осознал свою ответственность за многовековое угнетение афроамериканских соотечественников и почувствовал острую потребность каким-то образом сгладить допущенную им в 1929-м году политическую оплошность.

Действительно, кой чёрт дёрнул его упомянуть чернокожих красоток, да ещё и под их общеизвестной кличкой «Лю-лю»? Можно сказать, ай-лю-лю… Руссо туристо, понимаешь ли, выискался… Облико моралите…

Или вот, скажем, «high browns» — да всякий же поймёт весьма прозрачный намёк на выпендрёжников сомнительного расового происхождения! Да и при чём тут вообще Гарлем и Ленокс-авеню?!.

Нет, пусть всё останется, как было, но только пусть муза пламенной сатиры обратится теперь против самых обычных и самых белых американцев, какие у нас на каждом шагу, — они вроде бы не такие обидчивые. И пусть они прогуливаются… ум-м-м… значит, Ленокс-авеню исключается… ну, скажем, по Парк-авеню! А что? Шикарная же улица — комар носа не подточит! Решено.

Хорошая возможность для презентации исправленного текста предоставилась в 1946-м году, когда фирма «Парамаунт Пикчерз» выпустила в прокат музыкальную комедию «Blue Skies». А хорошей эта возможность была потому, что весь фильм, собственно говоря, и делался исключительно ради демонстрации песен Ирвинга Берлина: их в этом фильме, в том или ином виде, прозвучало аж три десятка — в основном, правда, это были римейки старых хитов Ирвинга Берлина, но в данном случае даже это оказалось как нельзя более кстати.

Обновлённый вариант песенки «Puttin' on the Ritz», с той поры ставший вариантом каноническим, публике представил легендарный Фред Астер. Помните знаменитый кинофильм Федерико Феллини «Джинджер и Фред» (1985-й год)? Главные герои этого фильма, некогда популярные, но теперь уже постаревшие танцоры (их роли исполняли Джульетта Мазина и Марчелло Мастрояни) взяли себе псевдонимы именно в честь Фреда Астера и его напарницы Джинджер Робертс.

Послушаем фонограмму из фильма «Blue Skies». Поёт (и танцует) Фред Астер (скачать):

Поёт и танцует Фред Астер

Вместо того жуткого грохота, которым сопровождалось исполнение «Puttin' on the Ritz» в одноимённом фильме 1930-го года, в конце мы здесь слышим чеканный ритм степа — степа самого высокого уровня. Но об этом — чуть ниже…

Пока же бросим взгляд на подкорректированный Ирвингом Берлином текст:

Have you seen the well-to-do
Up and down Park Avenue,
On that famous thoroughfare
With their noses in the air?
High hats and narrow collars,
Wide spats, a lots of dollars,
Spending every dime
For a wonderful time.

Now, if you're blue and you don't know
Where to go to, why don't you go
Where fashion sits
Puttin' on the Ritz?
Different types, who wear a day coat,
Pants with stripes, and cut away coat.
Perfect fits
Puttin' on the Ritz.

Dressed up like a million dollar trouper
Trying hard to look like Gary Cooper,
Super-duper!
Come, let's mix where Rockerfellers
Walk with sticks or umbrellas'
In their mitts
Puttin' on the Ritz.

Ну вот, теперь всё получилось именно так, как надо: небольшая косметическая операция привела к желаемому результату. Если вкратце, то теперь у Ирвинга Берлина получился вот какой текст:

Вы когда-нибудь видели тех довольных жизнью воображал, которые, задрав носы, туда-сюда прогуливаются по Парк-авеню — в высоких шляпах и с тесными воротничками, и с уймой долларов в карманах коротких широких штанин, и буквально каждый десятицентовик они тратят на приятное времяпрепровождение? Если вы хандрите и не знаете, куда вам податься, то почему бы вам не отправиться в эту обитель моды — туда, где тусуется столько разных типчиков в полосатых штанах и в моднющих пиджаках, изо всех сил старающихся походить на Гэри Купера и выглядеть на миллион? Так смешаемся же с толпой рокфеллеров, которые прогуливаются там — в элегантных перчатках, с тросточками и с зонтиками!

Несколько слов о том человеке, о котором Фред Астер с удовольствием и смачно выразился «Super-duper!» (то есть, собственно, «Супер-пупер!») и которому так стремились подражать в элегантности все многочисленные завсегдатаи Парк-авеню.

Речь, конечно, идёт ещё об одной голливудской кинозвезде, Гэри (вообще-то, Фрэнке) Купере — ровеснике и Фреда Астера, и Кларка Гейбла. С последним его связывало также и негласное соперничество за сомнительный титул главного сердцееда довоенного Голливуда. Снимался Гэри Купер в многочисленных боевиках и вестернах, в ролях своих он был немногословен и благороден, великолепно держался в седле — так что вам ещё надо?.. На фотографии 1931-го года (справа вверху) вы видите Гэри Купера в сцене с Марлен Дитрих.

Но от голубых глаз Гэри Купера и неотразимых ножек Марлен Дитрих вернёмся, однако, к другим ногам — ногам Фреда Астера.

Только что мы прослушали фонограмму той сцены из фильма «Blue Skies», где Фред Астер впервые представил публике обновлённый вариант песенки Ирвинга Берлина «Puttin' on the Ritz». Но я не могу отказать себе в удовольствии теперь уже не просто послушать фонограмму, а собственными глазами посмотреть, как же эта сцена в фильме заканчивалась. Итак, смотрим: под мелодию Ирвинга Берлина танцует Фред Астер (скачать видео).

Фред Астер (настоящее его имя Фредерик Аустерлиц: его отец эмигрировал в Америку из Австро-Венгрии) — один из величайших театральных и киноактёров в жанре мюзикла. Он прожил 88 лет, и из них полных 76 лет — на сцене. Он неоднократно порывался уйти на покой, но всякий раз возвращался. Вот и в фильме «Blue Skies» 47-летний актёр снимался «в последний раз»; собственно, «Blue Skies» так и анонсировался: «последний фильм Фреда Астера», а номер с обновлённой песенкой «Puttin' on the Ritz» в его исполнении — «прощальный танец Фреда Астера».

Сценка с «Puttin' on the Ritz», которую вы только что (частично) услышали и (частично) увидели, снималась уже после того, как весь фильм был практически завершён.

По словам Фреда Астера, она потребовала от него, уже не слишком ведь молодого человека, пяти недель изнурительной физической работы. Взгляните ещё раз на финал его «прощального танца». Те девять танцоров на заднем плане — это ведь не подтанцовка какая-нибудь. Это — девять киноэкземпляров самого Фреда Астера, то есть комбинированные съёмки (но уж, слава Богу, никакой компьютерной графики, это всё «натуральный» Фред Астер!)

Однако продолжим разговор всё-таки о песенке Ирвинга Берлина. Текст, который в 1946-м году представил Фред Астер, с той поры превратился, повторяю, в канонический и с небольшими вариациями (или без таковых) воспроизводился потом всеми многочисленными исполнителями «Puttin' on the Ritz» (среди которых можно отметить, например, Эллу Фитцджеральд).

Мне хотелось бы, однако, обратить ваше внимание на совсем другую песенку, мелодия которой вызывает подозрительные ассоциации с мелодией «Puttin' on the Ritz». (Или это мне так только кажется?.. Впрочем, не только мне). Имеется в виду написанная в 1953 году песня Ната Шимона (о котором, следует признаться, мне мало что известно) на слова Джимми Кеннеди.

(А вот он-то как раз известен нам очень хорошо: ведь именно Джимми Кеннеди написал британский шлягер самых первых военных месяцев, «We're going to hang out the washing on the Siegfried Line», — во второй части нашей статьи «Последнее воскресенье» вы можете послушать запись этой некогда очень популярной, причём по обе стороны «второго фронта», песни, а тут я позволю себе напомнить лишь самое её начало:

Но всё это так, в скобках. Вероятно, стоило бы отдельно рассказать об этом шлягере).

Песенка, которую в 1953 году закопирайтили Нат Шимон и Джимми Кеннеди, называется весьма познавательно: «Istanbul (Not Constantinople)». Тогда же она и была представлена публике молодой канадской группой «The Four Lads». Послушаем эту песенку (скачать):

Поёт славная канадская четвёрка «The Four Lads»

Конечно, вы все уже поняли (а многие знали это и раньше), что ребята поют о турецком городе Стамбуле. На примере этой песни очень хорошо видно, как делаются шлягеры: надо лишь хорошо перелицевать какую-нибудь проверенную временем мелодию и добавить к ней по возможности более идиотский текст. Ну вот такой примерно текст:

Istanbul was Constantinople
Now it's Istanbul, not Constantinople
Been a long time gone, Constantinople
Now it's Turkish delight on a moonlit night

Every gal in Constantinople
Lives in Istanbul, not Constantinople
So if you've a date in Constantinople
She'll be waiting in Istanbul

Even old New York was once New Amsterdam
Why they changed I can't say
People just liked it better that way

Take me back to Constantinople
No, you can't go back to Constantinople
Been a long time gone, Constantinople
Why did Constantinople get the works
That's nobody's business but the Turks

Джимми Кеннеди устами молодых людей из «The Four Lads» открывает тут слушателям глаза на некоторые, далеко не всем очевидные, факты всемирной истории:

В своё время Стамбул назывался Константинополем, но теперь — теперь это Стамбул, а не Константинополь. Константинополь же был утрачен очень давно, и теперь это жемчужина Турции.

Любая константинопольская девчонка на самом-то деле проживает не в Константинополе, а в Стамбуле, так что если вы условились встретиться с ней в Константинополе, то она будет ждать вас не в Константинополе, а именно что в Стамбуле!

Да что уж говорить о Константинополе, если уж даже и Нью-Йорк когда-то назывался Нью-Амстердамом… Трудно сказать, зачем они всё поменяли… ну вот почему-то понравилось им, и всё тут!..

В том самом 1953-м году, когда состоялась премьера этой песни, исполнилось ровно 500 лет, как Константинополь стал называться Стамбулом.

Таким образом, есть веские основания полагать, что песня носит некий юбилейный характер. Только петь её надо очень убедительно — и всё получится!

Песенка о том, как чрезмерное увлечение всемирной историей вполне способно создавать совершенно ненужные проблемы в личной жизни, сразу же заняла ведущие места тогдашних хит-парадов и в течение многих месяцев, если не лет, кормила-поила симпатичных ребят из «The Four Lads». Она была очень популярна во многих странах, не исключая и нашу собственную. Да и теперь ещё, спустя полвека, усилиями группы «They Might Be Giants» она обрела, можно сказать, вторую жизнь…

А вот песня Ирвинга Берлина «Puttin' on the Ritz» свою вторую жизнь обрела в начале 80-х годов — благодаря Тако Окерсе (Taco Ockerse), или просто Тако.

Собственно говоря, Тако можно было бы назвать «певцом одной-единственной песни», а именно — песни «Puttin' on the Ritz». С этим старым хитом Ирвинга Берлина 27-летний певец, голландец по происхождению, родившийся в Индонезии и проживающий теперь в Германии, в 1982-м году буквально взлетел на самый пик популярности и в Европе, и в Америке. Взяв за образец классическое исполнение Фреда Астера, он обогатил это исполнение новыми красками. Послушаем, как «Puttin' on the Ritz» звучит у Тако (скачать):

«Puttin' on the Ritz» в исполнении Тако

Подобно Кларку Гейблу, Тако начинает петь прямо со второго куплета: «If you're blue and you don't know» — и далее следует по кругу (смотрите тот текст, который воспроизводил Фред Астер). Однако, Тако — культурнейший ведь молодой (тогда) человек! он владеет не менее чем четырьмя языками — отнюдь не педалирует выражение «super-duper», которое, как в своё время подметил несдержанный на язык Ирвинг Берлин, так чудесно рифмуется с именем «Gary Cooper».

Мысленно снимаю шляпу (её у меня, впрочем, нет) перед врождённой деликатностью Тако. Ибо, что бы там ни утверждали словари — что-де «duper» ничего не означает и образован по созвучию с «super», — так ведь и «пупер» появился по созвучию с «супер», но почему-то именно «пупер», а не какой-нибудь «бупер» или тот же «дупер». Из-за «пупера» выглядывает обычный «пуп». А вот что кроется за вроде бы бессмысленным созвучием «duper»?

Лично для меня этот вопрос никаких таких затруднений не вызывает. По-английски «dupe» означает «дурачить, вводить в заблуждение, надувать» и тому подобное. Но есть также и такой общеславянский корень, который в русском языке представлен словом «дупло». Тот же самый корень в украинском языке присутствует уже в не столь невинном слове — «дупа». А уж польское слово «dupa» я бы вообще не рискнул переводить в общественном месте.

Ну вот. Приехали… Начали вроде бы безобидно: с Сиднея Рейли (вот уж кто, действительно, «super-duper»!) и с российских корней Ирвинга Берлина. А уж какими корнями мы закончили — лучше и не напоминать лишний раз, какими корнями мы закончили этот свой рассказ…

Валентин Антонов, август 2008 года