Выйди замуж за старика
Выйди замуж за старика! Час последний — он недалёк. Жизни взбалмошная река Превращается в ручеёк. Даже рифмы выдумывать лень, Вместо страсти и ожиданий Разукрашен завтрашний день Светляками воспоминаний. Выйди замуж за старика! За меня! Вот какой урод! Не везде река глубока — Перейди меня тихо вброд.  | 
Там, на маленьком берегу,
Где закат над плакучей ивой,
Я остатки снов берегу,
Чтобы сделать тебя счастливой.
Так и не было, хоть убей,
Хоть с ума сойди от бессилья,
Ни воркующих голубей,
Ни орлов, распластавших крылья.
1962
|
Грустная песенка
 Ходят грустной парою Комсомольцы старые. Как горел их жадный взгляд Ровно сорок лет назад. А земля берёзовая, А земля сосновая, А земля вишнёвая, А земля рябиновая, А земля цветёт! Друг погиб под Выборгом, А в друзьях нет выбора. Грустно стариться теперь Только в обществе потерь. | 
Я прошу вас всеми чувствами:
Никогда не будьте грустными!
Это в старости, друзья,
Привилегия моя.
По земле, накрытой зеленью,
Ходит, ходит население,
Ходит в поле и в лесу,
Я ответственность несу.
А земля берёзовая,
А земля сосновая,
А земля вишнёвая,
А земля рябиновая,
А земля цветёт!
1963
|
Оставайся собой
 Оделся и вышел один в тишине Послушать башенный бой. И тотчас же ночь протянулась ко мне Колькиной мёртвой рукой. Так я шёл час, два, Три, четыре, пять, Пока усталая голова К руке не склонилась опять. И только хотел я назад повернуть, Прийти и лечь в постель, Как вором ночным прорезав путь, Ко мне подошла тень. Я не вздрогнул, я знаю давно — В Москве привидений нет. И я сказал, улыбаясь в ночь: — Милый, денег нет… | А она мне ответила, эта тень, Под ровный башенный бой: — И время не то, и люди не те, Но ты оставайся собой. Ты всё ещё носишь в своих глазах Вспышки прошлых дней, Когда в крадущихся степях Шёл под командой моей. А нынче не то, что у нас в степи — Вольно нельзя жить. Строится дом, и каждый кирпич Хочет тебя убить. И она повторила, эта тень, Под ровный башенный бой: — И время не то, и люди не те, Но ты оставайся собой. В стянутых улицах городов Нашей большой страны Рукопожатья мертвецов Ныне отменены. Но видишь вон крышу? Взберись на неё Под самый кончик трубы — Увидишь могилы на много вёрст, Которые ты забыл. И она повторила, эта тень, Под ровный башенный бой: — И время не то, и люди не те, Но ты оставайся собой. |
— И время не то, и люди не те, Но ты оставайся собой.
«В юности мне хотелось писать, как все. Наверное, все проходят через этот этап. Позже я понял, что всё-таки уходить от себя нельзя. Да и не уйдёшь. И заинтересовался экспериментами по соединению камерной музыки и эстрады. Мне хотелось нащупать новую линию, в этом был ещё протест против официальной массовой музыки, так называемых советских песен, с их куплетной формой, глупыми, наивными словами, не стихами, а текстами. Я пытался сделать высокую поэзию более доступной. Так стали появляться эти странные циклы. Не песни. Но и не романсы. Эстетика третьего направления» (Микаэл Таривердиев).
Шёл 19… возможно, 1967-й год, и в наш город приехал композитор Микаэл Таривердиев. Наверное, я уже слышала его музыку, иначе почему мы с подружкой рванули в филармонию — в нашу СТАРУЮ филармонию, ту, которую спустя какое-то время взорвали.
Я не помню, когда это случилось, просто на центральной улице образовалась рана, но время лечит, и все привыкли — что вот такой провал в ряду зданий, в самом центре города. Когда жители поняли, что никакого восстановления не будет, там открыли автостоянку, огородили её забором, так это всё и было до этого года. В этом году забор стал повыше, значит, будет в нашем городе одним гипермаркетом больше.
А в 19… всё-таки, наверное, 1967-м году мы пошли на концерт Таривердиева. Странно, неужели только для меня и моей подруги что-то значило тогда его имя? Странно, потому что сидели мы в первом или втором ряду, и народу, помнится, было немного. Или с первого ряда так казалось?
Конечно, я могу ошибиться, ведь в ТУ филармонию мы ещё бегали на поэтические вечера Александры Лесниковой — мои более старшие земляки знают, о ком я говорю. Красавица Лесникова читала стихи необыкновенно хорошо. И вот я думаю, что в то время она, пожалуй, могла собрать и побольше народу на свои выступления, чем приезжий композитор, поэтому и первый ряд… или второй, но точно не дальше.
Интересно, что я так и не смогла нигде найти фотографию ТОЙ филармонии, и не только я. Среди множества старых фото моего города я нашла одно-единственное, которое максимально приближает к взорванному зданию. Театральная площадь, памятник Николаю Гоголю и справа — двухэтажное здание. Скорее всего, оно вплотную примыкало к зданию филармонии или было его частью.
«На углу южной стороны Театральной площади и Сумской улицы находится трёхэтажное здание Харьковской областной филармонии (неизвестный автор, 1895)» — так написано в одном из архитектурных справочников. Здание имело свой номер — № 10 — в ряду домов на центральной улице. Ул. Сумская, 10 — очень интересный адрес. Разыскивая фото, я нашла статью о своей землячке, первой в России женщине-художнице Марии Раевской-Ивановой.
«А в 1869 году, на Сумской, 10 украинская художница и педагог М. Д. Раевская-Иванова открыла школу рисования». На месте ли этой художественной школы в 1895 году была построена филармония, или нумерация домов изменилась? Как знать…
«Позже школа не раз кочевала с места на место. Только в 1878 году она обрела свой собственный адрес — улица Чернышевская, 6».
Но вернёмся в 1967-й год. Микаэл Таривердиев привёз с собой в мой город молодую певицу Елену Камбурову (я об этом уже писала). Вообще, раньше говорили, что если артиста примет мой город, значит, его примут везде. Так случилось и с Леночкой Камбуровой, которой было в то время 27 лет. Микаэлу Таривердиеву, соответственно — 36. Почему я упомянула о возрасте? А потому что именно Таривердиев называл свою спутницу Леночкой, тем самым утверждаясь в роли такого себе уже немолодого мэтра, маэстро рядом с начинающей певицей. Но не только поэтому. Просто на этом концерте я услышала одну песню, которую почему-то запомнила на всю жизнь — «Выйди замуж за старика». Странно, что ни до того, ни на протяжении всех прошедших лет я ни разу больше её не слышала, хотя время от времени напевала себе под нос эту первую фразу — «Выйди замуж за старика…». В памяти осталась мелодия и первая строчка, вот и всё. И только несколько дней назад я, опять почему-то промурлыкав эту строчку, решила поискать уже настойчиво. И нашла — не только её, но и две другие песни, которых тогда, в филармонии, я не запомнила, может, их ещё и не было. И только несколько дней назад, к стыду своему, я узнала, что понравившиеся стихи написал Михаил Светлов, автор всем известной «Гренады». Так и сложился мой новый очерк о старой филармонии и о песенном цикле Таривердиева — Светлова.
Интересно, что последняя жена Микаэла, она же и «законная» вдова, Вера Таривердиева, которая после смерти мужа прикладывает огромные усилия для популяризации и сохранения его творчества, нигде не упоминает не только о цикле, но даже об этих песнях в отдельности. Везде говорится о втором цикле на стихи Михаила Светлова 1977 года, куда входит и «Гренада». А первые три песни упоминаются только в связи с диском Таривердиева «Я такое дерево», основу которого составляют песни на стихи Григория Поженяна, но «мои» там тоже есть.
Вообще, Веру Таривердиеву не так-то легко разговорить на любые личные темы, находящиеся вне творчества её супруга и их совместной жизни. Но всё же однажды она таки рассказала кое-что о 60-х годах и жёнах-женщинах Микаэла.
Оказалось, что в 60-х у Таривердиева был роман с актрисой театра и кино, дочерью великой русской певицы Марии Максаковой, Людмилой Максаковой.
Чтобы не пересказывать историю своими словами, я просто представлю читателям отрывок из интервью Веры Таривердиевой:
Этот роман случился в 60-е годы. Таривердиев был отчаянно влюблён в Людмилу Максакову. Ему всегда нравились красивые женщины. А она была дьявольски красива и привлекательна, а ещё — чрезвычайно свободна.
Этот роман закончился трагически. Произошло следующее. Они с Максаковой ехали ночью по Ленинградскому проспекту. Она сидела за рулём его «Волги». Внезапно из кустов на проезжую часть выскочил человек и попал под их машину. Как оказалось, он был пьян. Максакова не была виновата в его смерти, потому что в этой ситуации ничего нельзя было сделать. Микаэл Леонович, не раздумывая, пересел за руль и взял всю вину на себя. По-другому он поступить просто не мог…
Его осудили на два года. А поскольку суд длился ровно два года, то в тюрьму его не посадили — освободили по амнистии. Самым страшным для Таривердиева было во время судебного разбирательства находиться в зале за тюремной решёткой. Его это просто убивало. В этой тяжёлой ситуации Максакова его фактически оставила: во время последнего заседания уехала куда-то с друзьями. И вот тут он решил всё прекратить. Максакова потом ему звонила, пыталась вернуть, но, хотя ему было очень трудно, он был твёрд. Микаэл Леонович никогда не менял своих решений, после того как их принимал…
Потом он вспоминал об этих отношениях так: «Это была не любовь, а болезнь…». Наверное, Микаэлу Леоновичу при его яркости и характере необходимо было пережить такую страсть…
Прошло время. Казалось бы, все забыли об этой истории. Но Эмиль Брагинский и Эльдар Рязанов воспроизвели её в сценарии фильма «Вокзал для двоих».
Микаэл Леонович, ни о чём не подозревая, пришёл на премьеру фильма. Он был шокирован и задет. Обижен. Ему казалось, что все сидящие в зале знают, об эпизоде из чьей жизни снята картина, и чуть ли не кивают в его сторону. После этой истории он отдалился от друзей-киношников и артистических компаний.
Людмила Максакова — ровесница Елены Камбуровой. Если предположить, что мой поход в филармонию случился во время этого трагического романа, то становится ясным, почему мне так запомнилась эта песня. Ведь даже такая несмышлёная девчонка, которой я была в те годы, могла оценить глубину чувств, вложенных в стихи Михаила Светлова.
Не исключено, что в шутку ли, всерьёз ли, но рядом с «Леночкой» и «Людочкой» 36-летний Микаэл мог чувствовать себя таким много пережившим и много понимающим патриархом на склоне лет.
Тем не менее, всё, о чём пелось в песне 1967-го года, случилось в 1981-м — или немного позже, но это не имеет значения. Именно в 1981-м пятидесятилетний именитый композитор познакомился с 26-летней журналисткой Верой Колосовой. Она работала музыкальным обозревателем газеты «Советская культура», была замужем и растила сына…
Но вернёмся к поэту Михаилу Светлову (1903—1964). Откуда же эта песня, так мне понравившаяся сорок лет назад, кому посвящена?
Из рассказа Лидии Либединской:
К столетию поэта издательство «Гранд» выпустило сборник стихотворений «Чтобы нам не расставаться», отобранных когда-то самим автором. Особое любопытство вызывает послание «Нине», написанное за год до кончины. Силы ему придаёт ожидание семейного счастья: «В мире самой счастливой четою мы с тобою прожить бы могли». И надежда его, скромная и хрупкая: «Дни свои я тобою украшу. Еле слышно меня позови».
Я позвонила поэтессе Римме Казаковой, написавшей предисловие к этому сборнику, и спросила, не знает ли она что-нибудь про эту Нину. Римма Фёдоровна вспомнила милую женщину:
— Нина работала в «Литературной газете» и принимала тихое участие в жизни Михаила Аркадьевича. И что важно — в ней было такое достоинство сердечного человека, что вокруг этого романа не было сплетен…
Вот, пожалуй, и всё о цикле. «Грустную песенку» многие знают в исполнении Сергея Никитина, а третья песня — «Оставайся собой» — может быть музыкальным символом всех прошлых поколений. Во всяком случае, в сборнике стихов Михаила Светлова я её не обнаружила, и пришлось записывать слова, слушая песню. Для 60-х, согласитесь, она звучит революционно и смысла своего, как мне кажется, не потеряла до сих пор.
Палома, март 2007 года