 | За невлюблёнными людьми Любовь идёт, как привиденье. Сражаться с призраком любви, Брать от любви освобожденье — Какое заблужденье! Все поезда, все корабли Летят в одном семейном круге. Они — сообщники любви, Её покорнейшие слуги. Дрожь всех дождей, Пыль всех дорог, Соль всех морей, Боль всех разлук — Вот её кольца, Кольца прозрачных рук, Крыльев прозрачных свет и звук. |
За невлюблёнными людьми Любовь идёт, как привиденье. И перед призраком любви Попытка бить на снисхожденье — Какое заблужденье! Любви прозрачная рука Однажды так сжимает сердце, Что розовеют облака И слышно пенье в каждой дверце. Дрожь всех дождей, Пыль всех дорог, Соль всех морей, Боль всех разлук — Вот её кольца, Кольца прозрачных рук, Крыльев прозрачных свет и звук. | За невлюблёнными людьми Любовь идёт, как привиденье. В словах любви, в слезах любви Сквозит улыбка возрожденья, Улыбка возрожденья… И даже легче, может быть, С такой улыбкой негасимой Быть нелюбимой, но любить, Чем не любить, но быть любимой. Дрожь всех дождей, Пыль всех дорог, Соль всех морей, Боль всех разлук — Вот её кольца, Кольца прозрачных рук, Крыльев прозрачных свет и звук. |
Из биографии:
Юнна Петровна Мориц родилась 2 июня 1937 года в Киеве. Первые стихи опубликовала в 1954 году. Первая книга вышла в 1957 г. В 1961 окончила Литинститут им. А. М. Горького, несмотря на то, что в 1957 её исключили оттуда вместе с Г. Айги за «нездоровые настроения в творчестве».
В 1963 году в журнале «Юность» было опубликовано стихотворение Мориц, посвящённое памяти Тициана Табидзе, которое, согласно комментарию Евтушенко, «вызвало гнев в ЦК, но не очень понравилось своей жёсткостью и многим либералам».
Её книги не издавали (возможно, за стихи «Памяти Тициана Табидзе») с 1961 по 1970 год (в то время существовали «чёрные списки» для издателей и цензуры) и с 1990 по 2000 год. Гражданской теме посвящены поэма «Звезда сербости» ( о бомбёжках Белграда), которая издана в книге «Лицо», а также цикл короткой прозы «Рассказы о чудесном» (печатались в «Октябре» и за рубежом).
Её лирические стихи написаны в лучших традициях классической поэзии. О своих литературных учителях и пристрастиях Юнна Мориц говорит: «Моим современником был постоянно Пушкин, ближайшими спутниками — Пастернак, Ахматова, Цветаева, Мандельштам, Заболоцкий, а учителями — Андрей Платонов и Томас Манн».
Лауреат премий им. А. Д. Сахарова — «За гражданское мужество писателя», премии «Триумф» (Россия), «Золотая роза» (Италия) и премии Международной Московской книжной ярмарки в номинации «Книга года» — «Поэзия 2005».
Из интервью:
«Если человек с детства читает поэзию и ему от природы дано вещество, откликающееся на тайны ритмичной Вселенной, которая, по сути, и есть поэзия, тогда он не то чтобы начинает поэзию любить — он начинает поэзией жить, в какие-то мгновенья вспоминая какие-то строки. А иногда он начинает жить в поэзии как поэт. Но источник один — «чужая поэзия», и она, безусловно, даёт очень мощную энергию, которая движет и развивает способности человека проникать в ритмы Вселенной, где мы пребываем» («Литературная газета», 7—13 февраля 2001 г.)
«После окончания школы с медалью я пыталась поступить в Киевский университет на журналистику. Меня не приняли за отсутствие литературных способностей. На собеседовании мне объяснили, что я не попаду в этот вуз ни при каких обстоятельствах. Но потом я при помощи всяческих ухищрений поступила на заочное отделение филологического факультета. А через год прошла творческий конкурс в Литинституте — и уехала в Москву» («Грани плюс», Киев, 25 марта 2006 г.)
«Сражаться с призраком любви, брать от любви освобожденье — какое заблужденье!»
«Поэтка» Юнна Мориц — уникальное явление в литературной и общественной жизни современной России. Бунтарка, всю жизнь идущая против течения, многогранная, самодостаточная личность. Её особость, отдельность, отстранённость от групп и течений, как ни странно, приводит к такому парадоксальному результату, когда «демократы» и «почвенники», «левые» и «правые» с одинаковым воодушевлением пишут о её стихах и о ней самой. Её ранняя лирика и стихи последних лет будто принадлежат разным авторам.
«Я ни по характеру своей личности, ни по характеру творчества никогда не была поэтом какого-то определённого поколения», — говорила Юнна Мориц в одном из интервью.
«Лучшие стихотворения Юнны Мориц воспринимаются как дневник души — умной и гордой», — писал о ней ещё в 1982 году Евгений Сидоров. Она довольно иронично относится к восхищению песнями на её стихи, которые сделали её имя очень популярным:
Мало того, что поют похабно и никаких мне не платят денег, так ещё ведь и притворяются, что не знают, о чём речь!
Самые интересные ссылки в Интернете на статьи о Юнне Мориц, на её интервью, на её личный сайт — в конце публикации. А я хочу в текстах её стихотворений увидеть просто женщину — любящую и любимую, написавшую такие созвучные моей душе строки:
И даже легче, может быть, С такой улыбкой негасимой Быть нелюбимой, но любить, Чем не любить, но быть любимой.
Живущий в США писатель Владимир Соловьев рассказывает:
Из всех моих разговоров — с Юнной самые умные. То же самое с письмами: самые умные — от неё. Одно письмо мне она подписала: «С титанической платонической любовью — твой Мориц». Она и глаголы применительно к себе ставит в мужском роде: я понял, я сказал, я подумал. Сначала решил, что оговорка, потом — что игра или принцип. Ни то, ни другое, ни третье — она себя чувствовала мужчиной, на слово «поэтесса» обижалась, а мужиков отпихивала одного за другим (включая отца своего сына), пока не нашёлся Юра Васильев, много её моложе, с очевидным женским началом…
Господи, и это о женщине, которой необходимо «дышать любовью — глубже, глубже, чаще, до самых слёз… как я тобой дышу»!
А ведь, с одной стороны, действительно «отпихивает», не растворяется, отстраняется, утверждает…
… Что любовь моя имеет Исключительные знаки И не знать о ней не смеет Даже светоч в зодиаке!
Какие же «знаки» её любви? Судя по тому, что мне удалось вычитать, собрать буквально по крупицам, Юнна Мориц никогда не могла раствориться в любимом человеке, проявить женскую слабость, податливость, мягкость. Только противопоставление, только утверждение своей особости, отдельности. Ей тесно вблизи от любимого — ей нужна граница, дистанция. Ах, как не похоже всё это на искреннюю, безусловную, не ставящую никаких условий и не возводящую никаких границ женственность, переполняющую стихи, скажем, Вероники Тушновой.
*** Две птицы скитаются в зарослях белых, Высокие горла в снегу выгибая. Две птицы молчащих. Наверное, беглых! Я — чёрная птица, а ты — голубая. *** Не возьму чужой воды И чужого хлеба. Я для собственной звезды Собственное небо. *** Ты — мой воин, ты — моя защита, Но земля тесна для нас двоих… Знаю, в небе нам с тобой не тесно, А земля для нас двоих тесна. | *** Нет, скажу я, останься волной — Друг на друга мы с пеньем нахлынем! Будь со мною — и только со мной! — Но сверкай одиночеством синим… Да, сверканье — вот главное в нас! Обнажая его неподдельность, Блещет близости острый алмаз, Углубляющий нашу отдельность. *** Не вспоминай меня. И не забудь. Пускай как есть — не дальше и не ближе. Подольше не давай меня задуть и чаще снись — во сне я лучше вижу! |
Но откуда это желание — «чтобы сердца последнее знанье не опошлить концовкой счастливой»? И утверждение, что «любая застывшая связь отвратительна пошлостью жуткой!»? В вышеприведённых строфах Юнна Мориц — любящая.
Может, чтобы лучше разобраться в феномене Юнны Мориц — женщины, стоит поискать адресатов её стихотворений? Но и это необычайно сложно. Малоразговорчива поэтка, ни с кем не делится своими женскими тайнами, и друзья уважают её приватность, и врагов у неё, судя по всему, нет, как и обиженных ею женщин.
Вот несколько строф о тех, которые любили её:
*** Вот и узнаешь, как было легко Всем, кто летали со мною! Что за трёхглазое пламя влекло Крепко забыть остальное?! Вот и узнаешь, какая тоска Ветром каким прознобила Всех, кого раньше брала в облака, Всех, кого брать разлюбила. | *** Я — хуже, чем ты говоришь. Но есть молчаливая тайна: Ты пламенем синим горишь, Когда меня видишь случайно. *** Ведь незаметный порошок я сыплю с ворожбою — тебе не будет хорошо с другими, как со мною… |
Но… «Любви прозрачная рука однажды так сжимает сердце…». И получается, что —
*** Та ведь боль ещё и болью не была, Так… любовь ножом по горлу провела. | *** Кровь от любви становится лазурной. А остальное стоит полкопейки. |
Мне кажется, что стихи о любви даже таких умных и самодостаточных женщин, как Юнна Мориц, основываются на личном опыте, личных переживаниях, отождествляют лирическую героиню и автора. Некоторые стихи по смыслу настолько диаметрально противоположны, что просто нельзя удержаться и не поставить их рядом, и пусть читатель делает выводы о «странностях любви» неординарной личности.
Астры
Нынче слякотно и зябко.
Свет зажжёшь — ещё темней.
И дрожит воронья лапка
На ветру осенних дней.
Я любовь припоминаю
Через три десятка лет…
Я теперь не променяю
На неё осенний свет.
А тогда бы всё на свете
Отдала бы, не скупясь,
Чтобы вилкой в винегрете
Ковыряться с ней сейчас.
Но не вышел, слава богу,
Этот сложный трафарет!
Проще, проще мне намного
Плавать в дыме сигарет
И, притворства паутину
Отстраняя от лица,
Одиночества картину
Довести до образца.
Никакую паутину
Исступлённо не плести —
Одиночества картину
До шедевра довести!
(1983)
| *** Дрожащие губы и скрежет плаща — друг другу не любы мы больше. Прощай! Огнём небосвода изгублена нить. Такая свобода, что хочется выть. Такое веселье, что с пьяных колёс, как поезд в ущелье, иду под откос. Такие поминки, что, Боже ты мой, как будто мы оба на снимке с каймой. Неправедно, парень, ты делишь ломоть: верни мою душу, возьми мою плоть! (1991) |
С одной стороны — «Проще, проще мне намного… одиночества картину до шедевра довести!», с другой — «Такая свобода, что хочется выть».
Недавно я писала о Римме Казаковой и цитировала строчки:
Но душа помудрела, и она, помудревши, узрела … ничтожность предмета, что вызвал высокие чувства.
О Римме Казаковой и её «большой любви к очень небольшому человеку» я вспомнила, прочитав у Юнны Мориц:
Не всегда я грущу о хорошем. Я способна грустить о плохом… Что о миге, забытом навеки, Вопреки своей воле грущу… Только колокол звонким качается клёшем, Не давая забыть, как о чём-то хорошем, Потаённую грусть о плохом.
О мужчинах в ее жизни
Множество её ранних стихов (в 60-е) посвящено Леону Тоому. Я нашла в Интернете одну интересную ссылку.
Из воспоминаний Тамары Николаевны Зибуновой «Тарту в шестидесятые. Мои студенческие годы»:
В тот же год (1962) в Тарту пару раз приезжала Юна Мориц с мужем. Её муж был этнический эстонец. Переводил с эстонского на русский в Москве. Фамилия его была Тоом…
Леон Валентинович Тоом (1921, Московская обл. — 1969, Москва), переводчик эстонской литературы на русский язык, московский эстонец. Его мать Лидия Тоом была известной переводчицей эстонской прозы и драматургии. В начале 50-х он окончил Литературный институт им. Горького, был принят в Союз писателей, перевёл на русский язык «Ледовую книгу» Юхана Смуула, сам писал стихи, но крайне редко публиковал. Единственный его поэтический сборник издали уже посмертно.
Из журнала поэзии «Арион»:
Леон Тоом — одна из самых романтических фигур литературной Москвы 50—60-х годов. Человек блестящего ума и неотразимого обаяния. Великолепный спортсмен — отважный, рисковый. Немногословный собеседник, любимый всеми за проницательность и юмор, автор выражения — «поздний Реабилитанс».
Он погиб, упав из окна своей квартиры. Причины до сих пор не ясны. «Может быть, — напишет в воспоминаниях Давид Самойлов, — Тоом своим глубоким умом раньше других прозревал тупики грядущего?». Давид Самойлов:
Прощай, мой добрый друг! Прощай, беспечный гений! Из всех твоих умений Остался дар разлук…
Лесь Танюк, украинский режиссёр, политик, «шестидесятник», живший в своё время в Москве, считает, что Леон Тоом покончил жизнь самоубийством.
И ещё одна ссылка — на статью, посвящённую поэту Леониду Губанову (1946—1983): «Стихи 16-летнего Леонида Губанова вытащил из самотёка «Юности» Юрий Варшавер, тогдашний муж Юнны Мориц». Описываемые события относятся ТОЖЕ к 1962 году.
Есть воспоминания Капитолины Кожевниковой об отдыхе в Коктебеле, в которых упоминается Юнна Мориц, её муж Юра и сын Митя (родившийся в 1972 году).
Юрий Щеглов (Варшавер Юрий Маркович) родился в 1932 году в Харькове. Окончил филологический факультет Московского университета им. М. В. Ломонocовa. Первая публикация — повесть «Когда отец ушёл на фронт» — в «Новом мире» А. Т. Твардовского (1969 г., № 4). Автор повестей «Пани Юлишка», «Триумф», «Поездка в степь», «Святые горы», «Небесная душа», исторических романов «Сиятельный жандарм», «Вельможный кат» и исторического повествования «Вернопреданный».
В советские времена произведения Юрия Щеглова так или иначе подвергались цензурным преследованиям. После разгрома «Нового мира» и ряда выступлений в прессе автор в течение семи лет не мог опубликовать ни строчки. Последние работы Юрия Щеглова «В окопах Бабьего Яра» и «Фонарь» (Достоевский и Добужинский) опубликованы в журналах «Континент» и «Новый журнал».
Многолетний сотрудник «Литературной газеты» Юрий Щеглов (Варшавер Юрий Маркович) умер 5 января 2006 года после тяжёлой болезни на 74-м году жизни.
А напоследок ещё одно моё любимое стихотворение, просто для симметрии.
Ну и потому, что, как писал Булат Окуджава, с которым дружила Юнна Мориц, — «Я клянусь, что это любовь была, посмотри: ведь это её дела. Но знаешь, хоть Бога к себе призови, — разве можно понять что-нибудь в любви?»
Походил со мной на базары, Постирал со мною пелёнки, Потаскал со мной чемоданы И растаял как дым во мраке. И сказал он: — ты мне не пара, Ты со мною одной силёнки. На тебе заживают раны — Как на собаке. Я сто лет его не видала. Я сто лет прожила с другими, Я забыла глаза и голос, И улыбок его косяки. Я и дня по нём не страдала! Ни товарищи, ни враги мы, Но лицо моё раскололось От ярости на куски. | Возвратился ко мне он старый, Возвратился уже не звонкий, Возвратился уже не пьяный От надежд — не горящий факел. И сказал: — я тебе не пара. Не имею твоей силёнки. Не на мне заживают раны — Как на собаке. Я сто лет его не видала. Я сто лет прожила с другими. Я забыла глаза и голос, И улыбок его косяки. Я и дня по нём не страдала! Ни товарищи, ни враги мы, Но лицо моё раскололось От радости на куски. |
Ну, и в конце — ссылка на персональный («официальный») сайт Юнны Мориц
Палома, октябрь 2006 года