Мы с сыном часто смотрим старую комедию Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию». Фильм старый, но не стареющий. Фильм искромётный и весёлый. А ещё — зрителю приятно чувствовать себя почти полубогом, смотреть на старательного дьяка Федю или хоть бы и на несчастного царя Иоанна и снисходительно так думать про себя: эх вы, предки вы наши неразумные! и ничего-то вы не знаете, что с вами потом случится… а вот я — я знаю точно! В школе проходили…
Проходили? А вот интересно: в какой же примерно год занесла нелёгкая (то есть, машина времени) незадачливого управдома Буншу и виртуозного мошенника Жоржа Милославского? На этот вопрос создатели фильма дают совершенно однозначный ответ. Посмотрим сцену не то пира, не то заурядного царского обеда, в которой наш «царь» имеет очную ставку со своей якобы законной супругой-царицей:
«Марфа Васильевна я»… Марфа Васильевна — это вовсе не выдумка сценаристов. Действительно, была у Ивана Грозного жена с таким именем, его третья жена. Царь объявил о помолвке с нею 26 июня 1571 года, а пышный и многодневный свадебный пир начался 28 октября того же года.
Собственно говоря, Марфа Васильевна обязана своим появлением в фильме не столько режиссеру Леониду Гайдаю, сколько писателю Михаилу Булгакову — именно пьеса Булгакова «Иван Васильевич» и легла в основу сценария фильма. Вот как увиденный вами эпизод представлен Михаилом Булгаковым:
Царица (в изумлении). Пресветлый государь, княже мой и господин! Дозволь рабыне твоей, греемой милостью твоею…
Бунша. Очень рад. (Целует руку царицы.) Очень рад познакомиться. Позвольте вам представить: дьяк… и гражданин Милославский. Прошу вас к нашему столику.
Милославский. Ты что плетёшь? Сними, гад, пенсне.
Бунша. Но-но-но! Человек! Почки один раз царице! Простите, ваше имя-отчество не Юлия Владимировна?
Царица. Марфа Васильевна я…
Бунша. Чудесно, чудесно!
Милославский. Вот разошелся! Э-ге-ге? Да ты, я вижу, хват! Вот так тихоня!
Бунша. Рюмку кардамонной, Марфа Васильевна.
Царица (хихикая). Что вы, что вы…
Бунша. Сейчас мы говорили на интереснейшую тему. Вопрос об учреждении ЖАКТов.
Царица. И всё-то ты в трудах, всё в трудах, великий государь, аки пчела!
Бунша. Ещё рюмку, под щучью голову.
Царица. Ой, что это вы…
Говоря в скобках: не перестаёшь удивляться поразительной способности больших писателей, ими самими даже неосознаваемой и какой-то сверхъестественной, заглядывать в будущее. Вот уж где настоящая машина времени. Кроме шуток: ну почему изо всех возможных женских имён Булгаков (устами придурковатого Бунши) сопоставил с именем царицы Марфы имя «газовой принцессы» Украины? Словно бы этого было мало, в другом месте булгаковской пьесы читаем:
Бунша. Меня начинают терзать смутные подозрения. У Шпака — костюм, у посла — медальон, у патриарха — панагия…
Милославский. Ты на что намекаешь? Не знаю, как другие, а я лично ничего взять не могу. У меня руки так устроены… ненормально. Мне в пяти городах снимки с пальцев делали… учёные… и все начальники единогласно утверждают, что с такими пальцами человек присвоить чужого не может. Я даже в перчатках стал ходить, так мне это надоело.
Пройдоха Милославский с удовольствием демонстрирует свои руки, которые так вот ненормально устроены, что ничего не могут красть. Невольно вспоминаются другие руки, тоже с удовольствием демонстрируемые и тоже со словами: «Ці руки нічого не крали». Поразительно!..
Вернёмся, однако, к царскому не то обеду, не то пиру. Не привыкший к подобным мероприятиям, Бунша быстро захмелел и не смог с первого раза запомнить имя царицы:
«Эх, Марфуша! Нам ли быть в печали!».
В печали царю быть пришлось, и очень скоро… Но расскажем обо всём по порядку.
Марфа Васильевна стала женой царя Иоанна по результатам своеобразного «конкурса красоты». В 1570 году ему исполнилось сорок лет, и царь решил в третий раз жениться. Как и при первой его женитьбе, на Анастасии Романовне из рода Захарьиных-Юрьевых, по городам и весям Московского государства был брошен клич: искать царю невесту. Совсем как в сказках… Будущая царица должна была представлять собою полное совершенство: быть и безупречно здоровой, и красивой, и не очень незнатной. Богатство родителей, впрочем, особого значения не имело… Предварительный отбор проходил по всей стране, а затем свыше двух тысяч более или менее реальных претенденток были свезены в Александрову Слободу, и в дальнейших смотринах участвовал уже лично царь.
Разумеется, борьба за победу в этом конкурсе велась по всем законам жанра: с интригами, с протекциями, со взятками и так далее — уж слишком велика была цена победы (например, возвышение Захарьиных-Юрьевых, которое нашло своё продолжение в царской династии Романовых, началось именно благодаря женитьбе царя Ивана — тогда ему было всего 16 с половиной лет — на Анастасии Романовне, победительнице аналогичного «конкурса невест»).
Будущей царице Марфе оказывал протекцию видный опричник Малюта Скуратов, чьей весьма дальней родственницей она была. Таким вот образом, по-видимому, Малюта Скуратов рассчитывал упрочить своё положение царского фаворита.
В «полуфинал» конкурса пробились всего 24 претендентки, количество которых вскоре сократилось ещё вдвое. Девушек обследовали всеми доступными в то время методами и медицинского, и визуального контроля. Наконец, 26 июня 1571 года царь Иван остановил свой выбор на коломенской девушке Марфе, дочери мало кому известного Василия Собакина. Состоялась официальная помолвка, и царский двор начал готовиться к свадьбе. Точнее, даже к двум свадьбам: воспользовавшись удачно подвернувшимся моментом, царь решил заодно женить и своего сына от первого брака — 17-летнего царевича Ивана.
Марфе Васильевне предстояло стать третьей — то есть, по церковным канонам, последней — законной супругой царя и, следовательно, законной русской царицей. Поэтому нельзя удивляться тому, что здоровье претенденток являлось едва ли не главным условием победы в «конкурсе невест»: едва ли есть сомнения в том, что к моменту обручения Марфа Васильевна ничем не болела.
И вот в те четыре месяца, которые отделяли помолвку от свадьбы, то есть от 26 июня до 28 октября 1571 года, произошло нечто беспрецедентное. Пышущая здоровьем провинциальная русская девушка Марфа, оказавшись в центре внимания и придворных интриг, стала вдруг чахнуть и испытывать недомогание. Тем не менее, царь Иван, положившись на Бога, всё же решил довести дело с женитьбой до конца: Марфа Васильевна стала-таки русской царицей.
Далее события развивались стремительно и катастрофически. Пышные свадебные мероприятия начались, как уже было сказано выше, 28 октября. Через неделю, 4 ноября, состоялось бракосочетание царевича. А ещё через неделю, 13 октября 1571 года, царица Марфа Васильевна скоропостижно умерла. Приглашать гостей на поминки не было никакой необходимости: гости ещё не успели разъехаться со свадебных пиршеств…
Легко можно представить себе тогдашнее состояние царя Ивана: позднее он признался церковным властям, что из-за болезни царицы даже не успел вступить с нею в интимные отношения. Версия об отравлении казалась самой правдоподобной, и два десятка человек, включая и мать царицы, были казнены (мать заподозрили в том, что она, хоть и из лучших побуждений — забота о «чадородии» царицы — поила дочь неким «зельем»: причиной смерти стало-де либо само это «зелье», либо яд, которым «зелье» подменили).
Несчастная Марфа Васильевна, как и полагалось по её высокому статусу царицы, была похоронена в Воскресенском монастыре московского Кремля — рядом с захоронениями супруг Дмитрия Донского, Ивана III, Василия III и первых двух жён Ивана Грозного.
На фотографии справа вы видите её волосник — головной убор замужних женщин того времени, который надевался под платок. С этим волосником на голове девушку и похоронили.
Лишь спустя девять лет, в сентябре 1580 года, церковь разрешила Ивану, вопреки всем канонам, вновь обвенчаться — с Марией Нагой, будущей матерью царевича Дмитрия. И основанием для такого разрешения послужило именно то, что царица Марфа Васильевна умерла девственницей…
В жизни царя Ивана было ещё немало женщин, которых традиционно называют его «жёнами»: уже в конце апреля следующего, 1572-го, года таковой станет Анна Колтовская, также участвовавшая в «конкурсе невест» и, очевидно, тогда же царём и замеченная (вскоре она Ивану надоест и будет сослана в отдалённый монастырь). Потом «женой» будет Анна Васильчикова, также сосланная в монастырь, потом — знаменитая Василиса Мелентьева.
Ни одна из этих «жён», однако, не была похоронена в великокняжеской усыпальнице, рядом с законной царицей Марфой. Да и вообще: об этих женщинах мало что толком известно, зато всяких легенд хватает. Например, о Василисе Мелентьевой: считается, что она была замужем, когда царь Иван, случайно её увидев, влюбился без памяти. Муж? А что муж… Мужу настоятельно порекомендовали выпить некое снадобье. Чтоб не болел…
Царь, после устранения столь досадного препятствия в виде мужа, взял Василису к себе, но коварная вдова никак не хотела уступать его страсти, зато охотно поглядывала по сторонам. Пренебрегать царём было с её стороны опрометчиво, и в итоге легкомысленную Василису погребли едва ли не заживо вместе с её любовником… Так гласит одна из легенд.
«Царь Иоанн Грозный любуется на Василису Мелентьеву» (картина Григория Седова, 1875 год)
Но вернёмся к Марфе Васильевне. Вот читаю краткое содержание оперы Н. А. Римского-Корсакова «Царская невеста». Действие второе: «К дому Собакиных подкрадывается Любаша, чтобы увидеть разлучницу. Красота Марфы поражает её»…
Так получается, что из всех четырех цариц, из всех четырёх похороненных некогда в Воскресенском монастыре жён Ивана Грозного, нам именно о Марфе Васильевне достоверно известно, как же она выглядела, эта русская красавица. Обо всём этом — чуть ниже.
В 1929 году Воскресенский монастырь решили просто-напросто уничтожить, чтобы на его месте построить какую-то там школу ВЦИК. Судьба женских великокняжеских захоронений не интересовала никого, кроме историков и музейных работников. Они и спасли тогда уникальный некрополь, перетащив десятки саркофагов в старинное подвальное помещение рядом с Архангельским собором Кремля. Там останки цариц и великих княгинь и пролежали ещё семь десятилетий.
В 2000 году для изучения женских захоронений была создана исследовательская группа во главе с заведующей археологическим отделом музеев Кремля Т. Д. Пановой. Эксперты-криминалисты провели химический анализ останков и сохранившихся в захоронениях предметов, получив при этом результаты, совершенно уникальные с точки зрения истории.
Так, чрезвычайно высокое содержание ртути (55 мкг/г) было выявлено в рыжих волосах (и даже в обрывках шапочки) великой княгини Елены Глинской — матери Ивана Грозного, которая после смерти своего мужа Василия III почти пять лет единолично правила государством (царь Иван был тогда совсем ещё мальчиком) и умерла в 1538 году, не дожив и до тридцати лет. Эксперты, приняв во внимание все возможные объяснения того, как могло оказаться в организме великой княгини столь значительное количество ртути (более чем в сто раз превышающее норму), пришли к однозначному выводу: мать Ивана Грозного, несомненно, была отравлена.
Точно такой же вывод — отравлена — эксперты сделали и по результатам анализа останков царицы Анастасии Романовны, о которой мы не раз уже упоминали. Содержание ртути в знаменитой косе этой русской красавицы (48 мкг/г) также превышает все мыслимые пределы и может быть объяснено лишь одним: первая и любимая жена Ивана Грозного была отравлена «венецианским ядом». Ей было тогда не более двадцати шести лет.
А вот что касается царицы Марфы Васильевны, то признаков её отравления минеральными ядами обнаружено не было. Конечно же, её смерть естественной не назовёшь, но обнаружить в останках следы яда растительного происхождения наука, увы, не в состоянии…
Зато мы теперь совершенно точно знаем, как она выглядела, эта самая Марфа Васильевна. Многие останки женского некрополя дошли до наших дней в таком состоянии, что реконструировать по ним внешний вид не представляется возможным. Захоронение царицы Марфы является, однако, одним из немногих исключений. Благодаря виртуозной работе С. А. Никитина, видного специалиста в области судебно-медицинской экспертизы, мы можем теперь, четыре с половиной века спустя, увидеть лицо этой некогда первой русской красавицы.
«Марфа Васильевна я…»
Вот такой она и была, коломенская девушка Марфа. Метеорная звёздочка русской истории.
«Эх, Марфуша! Нам ли быть в печали!»
Валентин Антонов, январь 2009 года