Начало статьи «Тёмное дело»
3. «Так, чтобы никто об этом не знал…»
Итак, в конце 1944 года те сотрудники аппарата НКВД, которые подготовили тогда для Берии процитированную выше справку, не имели никаких сомнений, что в мае 1940 года Кира Симонич попросту сбежала из страны. Как мы сейчас увидим, сам Берия и несколько особенно близких к нему людей знали обо всей этой истории нечто совсем иное.
Последующие «воспоминания» о том, что же случилось тогда с Кирой Симонич, были сделаны уже в 1953 году, после ареста Лаврентия Берии. Сделаны они были отнюдь не добровольно, и зафиксированы они были не в мемуарной литературе, а в различных следственных и судебных протоколах. Григория Кулика к тому времени уже три года как не было в живых.
На судебном заседании в декабре 1953 года Лаврентий Берия рассказал следующее:
Я получил небольшую сводку о Кулик. Вернее, я попросил, чтобы мне дали о ней сводку. Получив сводку, я показал её. Мне было приказано изъять Кулик-Симонич и так, чтобы никто об этом не знал. Получив такое указание, я вызвал Меркулова и Влодзимирского и поручил произвести операцию. Они выполнили моё поручение…
Если очистить эти его слова от неуместных сегодня намёков и эвфемизмов, то о чём же тут говорится? Тут говорится о том, что по инициативе Сталина аппарат НКВД подготовил для него материал на Киру Симонич. Очевидно, это и был тот самый компромат, на основании которого Сталин в разговоре с Куликом «предложил с ней разойтись». Очевидно также, что после этого разговора (и, вероятно, по его итогам) Сталин и приказал Берии тайно «изъять Кулик-Симонич».
Всеволод Николаевич Меркулов с декабря 1938 года являлся первым заместителем наркома внутренних дел (то есть, Берии) и возглавлял Главное управление госбезопасности НКВД СССР (с февраля 1941 года он — с некоторым перерывом — несколько лет был наркомом государственной безопасности СССР). В декабре 1953 года, выступая уже в качестве подсудимого, Меркулов припомнил некоторые подробности интересующего нас дела:
Получив указания Берии, я ознакомился с материалами на Симонич-Кулик, но материалы были незначительные. Я доложил об этом Берии. Он волновался, очень спешил и сказал мне, что нужно быстрее изъять Симонич-Кулик. По указанию Берии мною был разработан план ареста Симонич-Кулик, устроена засада, я выезжал проверять, как идёт выполнение операции, на место.
Кулик-Симонич я допрашивал вместе с Берией, правильнее сказать, допрашивал её Берия, а я вёл запись протокола. Никаких показаний о своей шпионской работе она не дала и была нами завербована в качестве агента…
Конечно, я плохо представляю себе порядки, существовавшие тогда в НКВД. Но из общих соображений, однако, мне кажется, что далеко не всякого подозреваемого, на которого имелись «незначительные материалы», допрашивал бы лично нарком внутренних дел СССР, а его первый заместитель выполнял бы при этом функции секретаря…
Кроме Меркулова, Берия упомянул ещё Влодзимирского. Лев Емельянович Влодзимирский, бывший тогда в НКВД начальником Следственной части по особо важным делам, сообщил в 1953 году следующее:
В 1939 году, в июне или в июле, меня вызвали в кабинет Берии. Там находился Меркулов и ещё кто-то. Берия дал указание Меркулову создать опергруппу из 3—4 человек под руководством Гульста и произвести секретный арест жены Кулика. Я был участником этой группы. Меркулов разработал план, как устроить засаду, и предложил жену Кулика снять секретно. Ордера на арест жены Кулика не было.
Была ли она виновата или нет, не знаю. Я считал, что её снимают незаметно, так как не хотят компрометировать её мужа.
Мы привезли её в здание НКВД и сдали. Я больше ничего не делал…
Вениамин Наумович Гульст, бывший заместитель начальника 1-го отдела по охране НКВД, затем заместитель наркома внутренних дел Эстонии, во время следствия по делу Берии находился на пенсии. В 1953 году он проходил не обвиняемым, а лишь свидетелем. Гульст показал:
В 1940 году меня вызвал к себе Берия. Когда я явился к нему, он задал мне вопрос, знаю ли я жену Кулика. На мой утвердительный ответ Берия заявил: «Кишки выну, кожу сдеру, язык отрежу, если кому-то скажешь то, о чём услышишь!». Затем Берия сказал: «Надо украсть жену Кулика, в помощь даю Церетели и Влодзимирского, но надо украсть так, чтобы она была одна».
В районе улицы Воровского в течение двух недель мы держали засаду, но жена Кулика одна не выходила. Каждую ночь к нам приезжал Меркулов проверять пост, он поторапливал нас и ругал, почему мы медлим. Но однажды она вышла одна, мы увезли её за город в какой-то особняк. Слышал, что Кулик объявлял розыск своей жены, но найти её не мог.
Шалва Отарович Церетели, которого, по словам Берии, он знал «как человека храброго» и который использовался им «по борьбе с бандитизмом», припомнил следующее:
Летом или в начале осени 1940 года меня вызвал Берия и объявил, что я вхожу в состав группы из четырёх человек, которым поручается произвести секретный арест жены маршала гражданки Кулик. Согласно намеченному плану, задержание гражданки Кулик должно было произойти на улице, без огласки. Для этого были выделены две легковые машины, в них дежурила вся группа. Засада была устроена недалеко от дома, где находилась квартира маршала Кулика.
На второй или третий день, когда гражданка Кулик вышла из дома одна и пошла по пустынному переулку, она была нами задержана и доставлена во двор здания НКВД СССР. Всей этой операцией руководил Меркулов, он приезжал, проверял засаду…
Итак, пройдя по всей цепочке показаний, мы теперь знаем, что в операцию «изъятия» Киры Симонич были посвящены лишь трое сотрудников НКВД: Гульст, Влодзимирский и Церетели. Все эти люди были сотрудниками особо доверенными. Они действовали под непосредственным руководством Меркулова и по прямому поручению Берии. Берия, в свою очередь, ссылался на полученное им прямое распоряжение самого Сталина.
Но был и ещё один ближайший сотрудник Берии, которого тот посвятил в детали операции по «изъятию» Киры Симонич.
Богдан Захарович Кобулов являлся заместителем Всеволода Меркулова в Главном управлении госбезопасности, а с сентября 1939 года руководил Главным экономическим управлением НКВД СССР — тем самым «ГЭУ НКВД СССР», сотрудники которого 15 мая 1940 года арестовали Бориса Мордвинова. В 1953 году Кобулов рассказал следующее:
Примерно в 1939 году Берия, сославшись на имеющееся указание «инстанции», распорядился произвести секретный арест гражданки Симонич-Кулик и содержать её под стражей в загородной Сухановской тюрьме…
Обращает на себя внимание разнобой в датировке начала операции по «изъятию» Симонич: «примерно в 1939 году», «в 1939 году, в июне или в июле», «в 1940 году», «летом или в начале осени 1940 года»… Так когда же, всё-таки, исчезла Кира Симонич?..
Совершенно убеждён, что этого не могло случиться в 1939 году. И дело не только в том, что Иван Козловский однозначно припомнил: Кира Симонич была жива-здорова накануне войны с Финляндией (ноябрь 1939 года). И не только в том, что то же самое подтвердила и Валентина Кулик-Осипенко, падчерица Киры. И не только в том, что сам Григорий Кулик, муж Киры, прямо связывал её исчезновение с присвоением ему в мае 1940 года маршальского звания. А и в том ещё дело, что Борис Мордвинов, любовник Киры, вся жизнь которого перевернулась после его ареста (15 мая 1940 года) и который, должно быть, миллион раз потом возвращался в памяти к подробностям своего злосчастного «курортного знакомства», не мог ошибиться: в июле 1939 года Кира Симонич ещё превосходно себя чувствовала, отдыхая со своим мужем на юге, и впереди у неё ещё были месяцы тайных свиданий с талантливым московским режиссёром.
Нет, Кира Симонич исчезла 5 мая 1940 года — это бесспорно. Но, в таком случае, как объяснить слова Влодзимирского («в 1939 году, в июне или в июле») и Кобулова («примерно в 1939 году»)?
Объяснить это можно, например, тем, что именно в 1939 году, после июльского «курортного знакомства» Бориса Мордвинова с Кирой Симонич, компетентные органы заинтересовались ею и начали мало-помалу собирать на неё компромат. И когда в 1953 году Влодзимирского и Кобулова спросили о Кире Симонич, им прежде всего припомнилась именно это…
 Берия Л. П.Расстрелян в 1953 г. |  Меркулов В. Н.Расстрелян в 1953 г. |  Кобулов Б. З.Расстрелян в 1953 г. |
О том, что «изъять» Киру Симонич распорядился сам Сталин, мы знаем только лишь со слов Берии. Но косвенно это ведь подтвердил и Григорий Кулик, рассказав в 1950 году о своей встрече со Сталиным, на которой тот предъявил ему компромат на Киру и посоветовал срочно с ней развестись. Стало быть, Сталин был полностью в курсе дела, и оно находилось у него на контроле. В этих условиях Берия едва ли мог действовать самостоятельно, на свой страх и риск. И именно тем, что дело находилось на контроле у Сталина, можно было бы объяснить отмеченное Меркуловым «волнение» Берии и его «спешку». Кира Симонич исчезла 5 мая 1940 года — стало быть, приказ на «изъятие» поступил несколькими днями ранее (Гульст говорил о двух неделях).
4. «Скажите ей, что вы везёте её
для освобождения…»
Дальнейшую судьбу Киры Симонич Богдан Кобулов описал следующим образом:
Примерно через месяц или полтора после негласного ареста жены маршала меня вызвал Берия и сказал, что имеется указание «инстанции» о ликвидации Симонич-Кулик. Но сделать это нужно таким образом, чтобы, кроме Влодзимирского, об этом никто не знал.
Тут же Берия вызвал Влодзимирского и проинструктировал его, как надо это сделать: «Поедете с Мироновым в Сухановку и возьмёте там женщину, которую надо привезти сюда, во внутреннюю тюрьму, и здесь ликвидировать. Для того, чтобы она при транспортировке не крикнула и чтобы никто из надзирателей не услышал её крика, скажите ей, что вы везёте её для освобождения. Да и вообще лучше, если никто лица её не увидит — обмотайте ей голову платком».
Тут же Берия позвонил начальнику Сухановской тюрьмы, что приедет за «той самой» арестованной Влодзимирский, и вы её ему отдайте. В ожидании приведения в исполнение его распоряжения о расстреле Симонич-Кулик Берия очень нервничал, считая, что дело затягивается, и поручил мне проверить причину задержки. Однако когда я прибыл, Влодзимирский и Блохин мне доложили, что задание выполнено.
Всеволод Меркулов также припомнил, что Берия сослался на распоряжение Сталина:
Берия сказал мне, что о её расстреле есть указание свыше. У меня не было никаких сомнений в том, что такое указание действительно было получено.
Лев Влодзимирский подтвердил показания Богдана Кобулова:
Через полтора месяца меня вызвал Кобулов, приказал выехать в Сухановскую тюрьму, получить там жену Кулика и передать её Блохину. Я понял, что если жена Кулика передаётся коменданту НКВД Блохину, то, значит, для исполнения приговора, то есть расстрела.
На следствии же Влодзимирский поделился и некоторыми подробностями того, как он вместе с начальником внутренней тюрьмы НКВД Александром Мироновым привёз Киру Симонич в то самое пресловутое здание в Варсонофьевском переулке:
Нас там встретил во дворе комендант Блохин, который вместе с Мироновым отвёл её во внутреннее помещение нижнего этажа здания. Я с ними прошёл в первое помещение и остался там, а Блохин с Мироновым провели гражданку Кулик в другое помещение, где её и расстреляли. Через несколько минут мы вышли уже во двор с Мироновым и Блохиным. К нам подошли прокурор Бочков и заместитель наркома внутренних дел СССР Кобулов. Я хорошо помню, как Блохин при мне доложил им, что приговор приведён в исполнение.
Василий Михайлович Блохин, комендант, по должности своей занимался, среди прочего, и расстрелами. В 1953 году он, подобно Вениамину Гульсту, давал показания не как обвиняемый, а только лишь в качестве свидетеля. Собственно говоря, Василий Блохин и поставил последнюю точку в жизни Киры Симонич:
Симонич-Кулик я не знаю по фамилии. Такой никогда не слышал. Могу, вместе с тем, рассказать следующее.
Меня вызвал заместитель наркома Кобулов и сказал, что начальник следственной части Влодзимирский привезёт ко мне женщину, которую надо расстрелять. При этом Кобулов запретил мне спрашивать эту женщину о чём-либо, а сразу же после доставки её расстрелять. В тот же день Влодзимирский вместе с начальником внутренней тюрьмы Мироновым привёл ко мне женщину и сказал, что это её надо расстрелять.
Я выполнил указание Кобулова и её расстрелял. Кто была эта женщина, я не знаю. Никаких документов на эту женщину ни Кобулов, ни Влодзимирский не представили, и точно так же и я о произведённом расстреле никаких документов не составлял. Насколько я помню, кроме Влодзимирского и Миронова при этом расстреле никто не присутствовал.
За многие годы своей службы Василий Блохин лично расстрелял тысячи людей. В апреле 1953 года его отправили на пенсию. В ноябре 1954 года генеральскую пенсию у него отобрали. Спустя два с половиной месяца, в феврале 1955 года, он скончался от инфаркта миокарда.
В том же 1953 году был отправлен на пенсию и полковник Александр Миронов, начальник внутренней тюрьмы Министерства государственной безопасности СССР. Потом он вёл жизнь московского пенсионера и скончался, как пишут, в 1968 году.
Вениамин Гульст также избежал в 1953 году расстрела, но, подобно Блохину, лишился в ноябре 1954 года генеральской пенсии. В большинстве источников год его смерти считается неизвестным, и лишь в процитированной выше статье в качестве года смерти указан 1972-й.
Шалва Церетели был арестован в августе 1953 года, и два с лишним года спустя, в ноябре 1955 года, его расстреляли.
Лев Влодзимирский, Богдан Кобулов и Всеволод Меркулов были арестованы в 1953 году как ближайшие сотрудники Лаврентия Берии. Тогда же, в 1953 году, всех этих людей расстреляли.
 Церетели Ш. О.Расстрелян в 1955 г. |  Гульст В. Н.Скончался в 1972 г. |  Влодзимирский Л. Е.Расстрелян в 1953 г. |  Миронов А. Н.Скончался в 1968 г. |  Блохин В. М.Скончался в 1955 г. |
Несколько лет назад увидела свет книга Александра Соколова под названием «Анатомия предательства: «Суперкрот» ЦРУ в КГБ: 35 лет шпионажа генерала Олега Калугина». Но нас сейчас интересует, впрочем, не Олег Калугин, а нечто совсем иное. Именно: на стыке 50-х и 60-х годов в КГБ СССР проводилась чистка архивных материалов, и автору книги, молодому тогда сотруднику, поручили ознакомиться с оперативно-розыскном делом на Киру Кулик-Симонич — с целью дать по нему своё заключение на предмет последующего уничтожения архивного дела. Вот что пишет Александр Соколов в своей книге:
По материалам, эта женщина в июле 1939 года вышла из дома, чтобы поехать на служебной машине мужа в Кремлёвскую поликлинику, и домой не вернулась. В связи с этим по ней был объявлен всесоюзный розыск. Дело состояло из двенадцати томов. В нём находились циркулярные и отдельные телеграммы во все территориальные и транспортные органы НКВД с приметами пропавшей, кратким изложением факта — «вышла из дома и не вернулась» — и указанием о розыске. Сообщения, в том числе на имя наркома Берии, о проведённых агентурно-оперативных мероприятиях и их результатах. Заявления самого Кулика об исчезновении жены не было. В томах были подшиты многочисленные агентурные сообщения о Кулике…
Ну вот. Снова возникает этот июль 1939 года… Причём, Александр Соколов настолько уверен в том, что похищение Киры Симонич произошло именно тогда, что, процитировав известные нам уже показания Вениамина Гульста («В 1940 году меня вызвал к себе Берия»), делает от себя примечание: «Гульст ошибается, был 1939 год».
Ещё и ещё раз хочу сказать: Гульст здесь не ошибается. Вне всякого сомнения, июль 1939 года фигурировал в том деле, и фигурировал довольно заметным образом. Но, честно говоря, я совсем не уверен, что полвека назад Александр Соколов делал для себя выписки из служебных архивных материалов. Стало быть, здесь Александр Соколов полагается лишь на свою память. В то же время, последующие абзацы его книги опираются на те же самые показания 1953 года, которые известны и нам: никаких новых документов он не приводит. Поэтому его категоричность в отношении датировки едва ли можно считать оправданной. Зато его воспоминания о содержимом уничтоженного полвека назад оперативно-розыскного дела представляют несомненный интерес:
Большинство материалов дела относилось к Кулик-Симонич и двум её сестрам, с которыми она проживала в 20—30-х годах в Ленинграде. В частности, сведения об их весьма свободном образе жизни, кутежах и близких связях с иностранцами. В отдельном томе находились справки о содержании периодически прослушиваемых телефонных разговоров Кулик-Симонич, а также её разговоров на квартире одного из известных деятелей советской культуры, с которым она находилась в весьма близких отношениях. […]
Поиск результатов не дал, но постановление о прекращении розыска не выносилось. С 1941 года дело находилось в архиве. Хотя по делу проводились розыскные мероприятия, у меня сложилось твёрдое мнение, что поиск вёлся формально и никого не интересовал. По своему содержанию розыскное дело фактически являлось делом агентурной разработки Кулик-Симонич. Его уничтожили. […]
Следует также добавить, что, по воспоминаниям Александра Соколова, «в розыскном деле не было материалов о каких-либо антисоветских высказываниях или подозрениях о «работе на капиталистические разведки» самого Кулика или его жены».
Ну что ж, давайте подводить итоги…
5. «Лучше, если никто лица её не увидит…»
Даже на фоне всевозможных «перегибов» того времени та удивительная таинственность, которая сопутствовала исчезновению Киры Симонич, выглядит, пожалуй, несколько чрезмерной. Какая-то «железная маска» получается… но почему?.. Зачем нужна была эта таинственность?.. Чем её можно объяснить?.. Загадка Киры Симонич и по сей день ещё не даёт покоя многим исследователям, которые выдвигают самые различные, порой экзотические, версии случившегося. Попробуем перечислить эти версии — большинство из них нашло отражение в книгах и статьях.
И первое, что нужно тут отметить: в принципе, к показаниям 1953 года мы едва ли можем относиться с доверием большим, нежели к показаниям, скажем, 1937 года. Та точка зрения, что показания Берии, Меркулова и других были сфальсифицированы, — такая точка зрения имеет право на существование. И первая группа возможных версий опирается как раз на это. Итак:
1) Самое простое: Кира Симонич стала жертвой разбойного нападения.
В принципе, это возможно. Например, так: Кира в то чудесное майское утро (да ещё, к тому же, и воскресное), побывав у стоматолога и внезапно почувствовав радость жизни, решила вдруг слиться с народом и выбраться на электричке за город, где на неё с целью ограбления напали какие-то уголовники, которые затем убили её, а труп закопали где-нибудь в лесу.
Минусы этой версии: скорее всего, Кира до стоматолога так и не добралась (оперативники наверняка это проверяли). В таком случае, всё должно было происходить в самом центре Москвы, и исчезнуть совсем уж бесследно было бы для Киры довольно-таки проблематично.
2) Кира Симонич действительно была агентом иностранной разведки.
Эта версия в литературе имеется: Кира Симонич была шпионкой и, почувствовав скорое разоблачение, сумела вовремя сбежать за пределы СССР.
Минусы этой версии. Версия эта была особенно хороша в первые месяцы и годы после исчезновения. В дальнейшем же, с её крайне общительным нравом, Кира непременно бы себя проявила и за границей — тем более, что было понятно, где её там искать: в Италии, вблизи матери и сестры. Однако, исчезла она именно что бесследно.
Самый главный минус: если бы шпионка Кира Симонич сбежала за границу, то это, в глазах Сталина, являлось бы крупнейшим провалом советской контрразведки, поскольку Кира была вхожа в непосредственное окружение Сталина и Ворошилова. Без серьёзных оргвыводов такой провал уж точно бы не обошёлся. Ничего подобного, однако, не произошло.
3) Кира Симонич была завербована нашей разведкой для нелегальной работы за границей.
Эта версия в литературе тоже имеется: Берия и Меркулов лично завербовали Киру Симонич, которая обладала всеми нужными для разведчика качествами, имела не вызывающее сомнений происхождение и, к тому же, родственников за границей.
Позвольте мне это не комментировать. Кира Симонич была слишком известной фигурой, её прекрасно знали многие дипломатические работники, и заниматься нелегальной работой она могла бы разве что после основательной пластической операции.
Несколько особняком стоит версия о том, что Киру Симонич убил её собственный муж — в приступе ревности.
4) Киру Симонич убил её муж, Григорий Кулик.
В литературе можно встретить и такую версию. Честно говоря, я бы очень удивился истинно рыцарскому благородству Сталина, если бы он в разговоре с Григорием Куликом, рассказав последнему, что его жена «связана с итальянцами» и потребовав развода с ней, не рассказал бы Кулику и про другую, менее экзотическую, связь Киры Симонич — с режиссёром Борисом Мордвиновым. Как мы знаем, Сталину было что рассказать: все разговоры в квартире Мордвинова давным-давно прослушивались.
Версия симпатичная, но у неё есть множество минусов. Непонятно, почему, в таком случае, Григорий Кулик не только не согласился на немедленный развод, но даже зачем-то появился с Кирой на первомайском параде и на приёме в Кремле. Непонятно, почему в 1950 году Кулику не инкриминировали совершённое им убийство. Непонятно, почему в 1953 году Берия, Меркулов и другие подсудимые дружно себя оговорили — ведь Кулик считался тогда изменником Родины, а преступлений за «бандой Берии» и без похищения Киры Симонич числилось вполне достаточно. Непонятно, почему тогда же оговорил себя и Вениамин Гульст — ведь в 1953 году он и вовсе не был подсудимым… Слишком много минусов.
Следующая версия основывается на том, что показаниям Меркулова, Влодзимирского и других действительно следует верить, но вот-де Лаврентий Берия сказал неправду: никаких указаний от Сталина он тогда не получал:
5) Берия организовал похищение Киры Симонич без санкции Сталина.
Разумеется, эта версия в литературе тоже имеется: Берия, известный эротоман, похитил Киру Симонич с целью удовлетворить свои сексуальные потребности. При этом он ссылался на полученные от Сталина указания лишь для того, чтобы отвести от себя подозрения своих ближайших сотрудников.
Минусы этой версии. Как следует из показаний Григория Кулика, которые он дал в 1950 году накануне своей смерти, Сталин вызывал его для серьёзного разговора, показывал ему компромат на Киру Симонич и требовал от него разойтись с ней, причём разговор этот состоялся незадолго до исчезновения Киры. Другими словами, дело Киры Симонич было на контроле непосредственно у Сталина. В таком случае Берии нужно было бы окончательно потерять голову, чтобы заниматься любовью, а затем и убить женщину, судьбой которой занимается лично Сталин.
Риск для Берии был бы непомерно велик по сравнению с полученным им удовольствием: подозрительному Сталину достаточно было бы поинтересоваться у Меркулова, первого заместителя Берии, ходом расследования по факту исчезновения Киры Симонич, и обман Берии по поводу «указаний инстанции» моментально бы обнаружился.
Наконец, мы приходим к тем версиям, которые доверяют показаниям 1953 года: не только показаниям Меркулова, Влодзимирского и других, но также и показаниям Берии. Другими словами, организатором похищения являлся непосредственно Сталин. Но почему?.. Зачем ему нужна была такая таинственность?.. Разве нельзя было просто арестовать Киру Симонич — так, как были арестованы, например, жёны Молотова, Калинина, да и того же Ворошилова?.. Рассмотрим эти версии.
6) Ревнивый Сталин стал жертвой неотразимых чар Киры Симонич.
Такое предположение высказал писатель Владимир Карпов в своей книге «Расстрелянные маршалы». Козловский в своих воспоминаниях явно даёт понять, что между Сталиным и Кирой Симонич существовали какие-то особые отношения. Кира была известна своим женским обаянием, и неудивительно, что обаянию этому поддался и Сталин. Сталин банально влюбился, но информация Берии о связи Киры Симонич и Бориса Мордвинова стала для него холодным душем. В порыве ревности Сталин расправился с обоими.
Позвольте мне не комментировать и эту версию. У писателей всегда все и во всех влюбляются. Сталин не давал повода считать себя легкомысленным гимназистом. К тому же, с Борисом Мордвиновым обошлись, как по тем временам, очень даже мягко.
7) Кира Симонич противилась желанию вождя выдать дочь Кулика за сына Сталина.
Эту версию можно найти в книге Бориса Соколова «Истреблённые маршалы». Александр Осипенко, муж дочери Кулика Валентины, припомнил, что на дне рождения Кулика, в ноябре 1939 года, Сталин, обращаясь к своему сыну Василию, обронил-де фразу: «Не прозевай! Смотри, какая у Кулика дочка красавица!». Идея женить Василия на Валентине овладела Сталиным. К несчастью, идея эта натолкнулась на решительное противодействие Киры Симонич. В отчаянной попытке уломать несговорчивую мачеху Сталин приказал её похитить, но даже и после этого согласия на брак не получил.
Я не буду долго комментировать и эту версию. Нелегко себе представить, чтобы Сталин предпринял колоссальные усилия, с привлечением лучших сотрудников госбезопасности, только лишь для того, чтобы уговорить Киру Симонич принять его, Сталина, в свои сваты. Тем более, что Кира даже и матерью-то Валентине не была. Право же, поверить в это очень и очень нелегко. Но ещё труднее представить себе, что Сталин, встретив твёрдый отказ Киры, плюнул бы на свою идею и сказал в сердцах: «Ну, не хотите — как хотите… Но тебя, ведьма ты этакая, я непременно расстреляю!..»
Знаете, а может быть, прав был Лев Влодзимирский: «Я считал, что её снимают незаметно, так как не хотят компрометировать её мужа»?.. И, быть может, всё гораздо, гораздо проще?..
Давайте представим себе, например, такую сцену. Кабинет Сталина:
— Да чтоб она пропала, стерва такая!.. — в сердцах воскликнул Кулик, пробежав глазами материалы прослушки.
— Куда это она пропадёт? Действуй сам… Впрочем…
Сталин на секунду задумался, потом негромко произнёс, сделав едва заметное ударение на предпоследнем слове:
— Это мы можем легко устроить…
Когда Григорий Кулик, совершенно раздавленный всем услышанным, притворил за собой двери кабинета, рука Сталина медленно потянулась к телефонной трубке…
Быть может, в разговоре с Куликом Сталин почувствовал, что тот и не прочь бы избавиться от такой-то жены, да что-то его ещё удерживает?.. Быть может, Сталин, по старой дружбе, решил «помочь» Кулику, прекрасно зная его упрямый характер, — тем более, что имел уже перед собой бумаги о присвоении ему маршальского звания?.. Быть может, отдавая Берии указания срочно «изъять» Киру Симонич, Сталин искренне считал, что совершает благое дело?..
Мне вспомнился сейчас один анекдот. Наверное, это и не совсем уместно, но я расскажу.
Из штаба батальона звонят в роту. Трубку берёт фельдфебель.
— У вас там служит рядовой по фамилии Браун? У него умер отец. Сообщите ему об этом, но только как-нибудь поделикатней…
— Слушаюсь! — рявкает в ответ фельдфебель и отдаёт роте команду на построение.
Рота построилась и замерла в ожидании.
— Ребята!.. У кого есть отец — два шага вперёд!.. Браун, а ты куда лезешь, дуб-б-бина!..
Ну вот, примерно то же самое. Быть может, Сталин просто разрубил некий гордиев узел и помог «другу своему давнишнему» избавиться от жены — со всей возможной «деликатностью»?.. И Берия торопился как раз для того, чтобы успеть к подписанию бумаг о присвоении маршальских званий. И сам Кулик, в общем, не имел особых сомнений по поводу того, куда делась его жена, — недаром же он вступил в новый брак, не дожидаясь результатов формально объявленного поиска. Да и розыск тот приказал Сталин объявить так, на всякий случай — а вдруг Кулик, против ожидания, возмутится? А он не возмутился, и через несколько месяцев розыскное дело списали в архив, а потом и вовсе забыли о нём на долгие годы. И возвращение Киры из полуторамесячного небытия представлялось совершенно неуместным — и Сталин приказал похоронить её навсегда…
Ворота со стороны Варсонофьевского переулка. Именно здесь, вероятно,
и закончился тот последний путь Киры Симонич из Сухановской тюрьмы
Всё может быть… А как всё было на самом деле — теперь уже, вероятно, установить не удастся.
К сожалению, я не могу показать вам фотографии Киры Симонич. Фотографии были. Их, конечно, тщательно собрали и поместили в розыскное дело. Александр Соколов припоминает:
В отдельных конвертах было много фотографий её и сестёр в разные годы.
Да, фотографии были. Но когда архивное дело о розыске Киры Симонич уничтожили, то, по-видимому, уничтожили и фотографии. Быть может, они сохранились ещё где-нибудь?.. Не знаю…
Валентин Антонов, август-сентябрь 2010 года