Как бы мне половчее растолковать это чувство?..
Тут, вон, пишут:
… Анатолий Найман, навещавший Бродского в ссылке, привёз эту вариацию песни в Москву. В день возвращения из Норенской он пришёл в легендарную квартиру Ардовых на Ордынке, где тогда жила Анна Ахматова, и исполнил «Лили Марлен» Бродского. «Ничего столь циничного в жизни не слыхала», — отозвалась о тексте песни Ахматова. Найман вспоминал потом, что сказала она это не без восхищения…
Боже меня упаси от всяческих аллюзий — столь же лестных, сколь и, увы, несправедливых (в отношении меня, разумеется)!
Или вот ещё припоминается сцена из фильма Бондарчука «Ватерлоо», когда в ночь накануне битвы Веллингтон, объезжая войска, наткнулся на своих вдрызг пьяных и горланящих не то шотландцев, не то даже ирландцев. Утончённый и остроумный, герцог-главнокомандующий отреагировал таким образом (цитирую по памяти): «Не знаю, какое впечатление они произведут на неприятеля, но меня они пугают!». Опять же — безо всяких аллюзий…
Имея возможность исподволь понаблюдать за его не очень длинными ролями и послушать его же собственные песни, я теперь с чистой совестью могу снять шляпу (собственно, я шляп не ношу, но это неважно!) и заявить, что в лице Гарика (то есть, Игоря) Сукачёва мы имеем дело, несомненно, с талантливым человеком.
Кстати, послушайте пение того самого перевода Бродского в исполнении автора.
Вероятно, в наибольшей степени Анну Андреевну смутил тот куплет, который Иосиф Бродский в силу каких-то своих соображений тут пропустил. Вот этот куплет, а параллельно взглянем на отрывок из песни Гарика Сукачёва, которая называется «За окошком месяц май»:
Иосиф Бродский:
… Есть ли что банальней
смерти на войне
и сентиментальней
встречи при луне,
есть ли что круглей твоих колен,
колен твоих,
ich liebe dich,
моя Лили Марлен, моя Лили Марлен…
|
Гарик Сукачёв:
… А в кружке чай давно остыл
и погас «Беломор»,
А на душе от слов и рифм
перебор, перебор.
Ведь по асфальту каблучки,
и здесь орёт месяц май,
и здесь коты и мужички —
приезжай, приезжай!..
|
Боюсь, что даже очень беглое сравнение текстов выглядит не в пользу будущего нобелевского лауреата (без аллюзий!). Но ещё разительнее — сравнение исполнений. Вот, скажем, в Сети и по дискам гуляет видеоклип, сделанный, очевидно, на некоем пикнике с участием как котов, так и «мужичков» — вроде Михаила Ефремова и Дмитрия Харатьяна. Найти этот клип можно без труда, поэтому просто послушайте его звуковую дорожку:
Впрочем, мы довольно прилично отклонились от заявленной темы статьи. Вернёмся к географии.
География? Ну, в известном смысле… География появилась, когда в том же альбоме («Песни с окраины») я наткнулся на другую песню Гарика Сукачёва, проходящую под названием «10000 километров» (словами: «десять тысяч»). В списках всех альбомов она идёт позже «Месяца мая», и это, на мой взгляд, не является случайным. Совершенно очевидно, что, не дождавшись ответа на свои настойчивые и столь соблазнительные предложения «подарить Москву», песенный герой Гарика Сукачёва поддался унынию и крепко загрустил. Послушайте песню «Десять тысяч километров»:
Между нами десять тысяч километpов, Всё пеppоны, пеpегоны, да дожди, Гоpы белых облаков и стаи ветpов, Hо я скоpо уж пpиеду, подожди. Там, где я, — бабульки с паpеной каpтошкой, Там подсолнухи осыпались в кульки, Там мохнатые окошки да лукошки, Там палят свои цигаpки мужики. Расплескался я чайком вокpуг стакана, Стал вчеpашнею газетной полосой. Я — стоянка пять минут, pычаг стоп-кpана, Я стал лесом, пpоводами да луной. Между нами десять тысяч километpов, Утp, пеppонов и деpевень во тьме, Hо уж очень скоpо в сеpеньком конвеpте Я пpиеду и пpижмусь к тебе…
А вот пока вы будете слушать, я и займусь немного географией. Дело в том, что первой же моей реакцией на эту песню был вопрос: «А где, собственно, обитает жестокосердный адресат?»
Нет, просто «адресат» — это уж слишком. Пусть так: «Где обитает она?»
Поскольку Гарик Сукачёв проживает в Москве или около, то логично предположить, что и его песенный герой находится там же. Скорее всего, около: «Мохнатые окошки да лукошки», но и не так далеко: «Я подарю тебе Москву». Разумеется, если он от отчаяния не бросил всё на свете и не скрылся в глухомани. Будем надеяться, что до нервного срыва дело не дошло…
Итак, что же это такое — десять тысяч километров от Москвы? Я вооружился школьным атласом по географии для 8 класса и стал припоминать сведения из давнего своего «Спутника пионера».
Москва, Москва… Как много в этом звуке… Вот! Москва: 56 градусов северной широты (это в районе Мытищ) и 38 градусов восточной долготы (около Балашихи)…
Короче, 56° с. ш. и 38° в. д. Точнее, это практически Щёлково, но в планетарных масштабах что Москва, что Щёлково — всё едино. Годится.
Длина экватора, я помнил это хорошо, составляет сорок тысяч километров, а Земля — это шар. Так что десять тысяч — это четверть экватора, 90 градусов. Так… Откладываем 90 градусов вниз и вверх по меридиану… Получается, что все возможные точки, отстоящие от Москвы на 10 тысяч километров, располагаются в полосе от 34° ю. ш. (южной широты) до 34° с. ш.
Кто бы мог подумать! Песенная пассия живёт не так уж и далеко от экватора! Точнее, линия её возможного местопребывания дальше всего отстоит от экватора в точке с координатами 34° ю. ш. и 38° в. д. или в точке с координатами 34° с. ш. и 142° з. д. (западной долготы), пересекая экватор при 128° восточной и при 52° западной долготы. Так. Смотрим в атласе…
Это вот что: первая точка находится в Индийском океане, прямо под Африкой, чуть южнее и восточнее мыса Доброй Надежды. Вторая же точка располагается в суровом Тихом океане, между Гавайскими островами и Калифорнией. Экватор же пересекается либо в Индийском океане, в районе Молуккских островов, либо в Бразилии, недалеко от устья реки Амазонки.
Разумеется, о постоянном месте проживания в любой из этих точек не может быть и речи…
Всё остальное, что отстоит от Москвы на 10 тысяч километров, лежит между этими точками. Это: самый юг Африки, Атлантический океан, северная оконечность Южной Америки, Центральная и самый юг Северной Америки, Тихий океан, острова Индонезии, Индийский океан.
Н-да… Кое-где там жить можно, я думаю…
Скорее всего, Гарик Сукачёв не имел в виду ничего особенно конкретного. Такой себе поэтический образ. Десять тысяч километров — это просто далеко.
Дело в том, что расстояние между любыми двумя точками на Земле в принципе не может быть больше, чем двадцать тысяч километров, половина экватора. Если больше, то это уже меньше, но только в другую сторону. Например, расстояние в 30 тысяч километров — это как раз 10 тысяч, но «в другую сторону». Вспоминается шуточный диалог в такси, из журнала «Крокодил»:
— Позвольте, куда вы меня везёте?! Ведь мы едем в обратную сторону!
— Да что вы так волнуетесь! Земля-то ведь круглая…
Чем расстояние более двадцати тысяч километров, тем мы дальше от географии и тем ближе мы к психологии. И тогда получается что-то вроде этого:
Как давно я твоего не слышал смеха, Как давно я не смотрел в твои глаза! Странно мне, что я не помню, как уехал, Что — живу, что не ищу пути назад. Разделяют нас чужие расстоянья И полос ночных манящие огни. Города, дороги, встречи и прощанья, Корабли, вокзалы, стужи, полыньи. Вновь и вновь я вспоминаю шёпот ветра, Ставней грохот и белесую зарю… Между нами сорок тысяч километров. «Будь добра, подай мне соль!.. Благодарю».
Валентин Антонов, июнь 2007 года