«Ты — женщина, и этим ты права!»

Ты — женщина, ты — книга между книг, 
Ты — свёрнутый, запечатлённый свиток; 
В его строках и дум и слов избыток, 
В его листах безумен каждый миг. 

Ты — женщина, ты — ведьмовский напиток! 
Он жжёт огнём, едва в уста проник; 
Но пьющий пламя подавляет крик 
И славословит бешено средь пыток.

Ты — женщина, и этим ты права. 
От века убрана короной звездной, 
Ты — в наших безднах образ божества! 

Мы для тебя влечём ярём железный, 
Тебе мы служим, тверди гор дробя, 
И молимся — от века — на тебя! 

(Валерий Брюсов, 11 августа 1899 г.)

Хочу признаться вам в любви — Горячей, преданной, мужской. Хочу сказать, что в жизни вы — И мой покой, и непокой. Пусть много радости и света Всегда приходит к вам весной! Пусть долго длится ваше лето, А осень будет золотой. Хочу, чтоб мне хватило лет Со всех лугов собрать цветы В один единственный букет, Достойный вашей красоты. Хочу всегда, чтоб по весне К вам прилетала юность вновь, Чтоб все мужчины на земле Несли вам нежность и любовь.

Дорогой мамочке!

Утро наступило,
Выкатилось солнце,
Первое заглянуло
В мамино оконце.
Солнце маму поздравляет
И хорошего желает.
Будет солнце нам светить,
Будет маму веселить.

Эта открытка, с первым стихотворным опытом моей дочери, подписанная нетвёрдым, старательным почерком первоклашки, лежит у меня дома среди множества других, полученных мной в разные годы.

То шутливые (от «преданных мне мужских коллективов»), то лирические (от отдельных представителей мужского племени) — они будят во мне массу воспоминаний, заставляют лишний раз улыбнуться, вспоминая ту или иную ситуацию.

Ну, и где же здесь пресловутая Клара Цеткин, по предложению которой и был в своё время учреждён (слово-то какое!) Международный женский день? Где идеология? — спрошу я вас. Разве о равноправии — «экономическом, социальном и политическом» — думали мы в этот день праздника, ожидая поздравлений, принимая подарки, пряча в укромное местечко полученные открытки?

Да нет, конечно… Более того, мы не мамами, не жёнами, не хранительницами очага чувствовали себя 8-го марта, а просто женщинами — без возраста, без семейного положения…

Внучки и бабушки, мамы и дочки, любимые всегда или только по праздникам — именно в этот день мы все были особенно красивы, нарядны, веселы, счастливы. Мы ждали праздника, и он наступал — единственный день в году, когда мы все были принцессы, королевы, во всём великолепии красоты или просто хорошевшие, как никогда в другой день — от смутных ожиданий, от надежды на чудо, да мало ли от чего ещё…

Теперь, из идеологических соображений, праздник хотят отобрать под предлогом замены на День матери или ему подобный, вспоминая год за годом Клару Цеткин.

Может, новому поколению «унисекс» непонятна наша ностальгия. Поэтому я хочу напомнить о том, как мы праздновали 8-е марта, начиная чуть ни с детского сада.

А почему, собственно, не с детского сада? Моя дочь ведь приносила домой крошечный букетик подснежников или мимозы и красивую открыточку в этот день! Пусть даже этим заботились мамы мальчиков, а не сами мальчики.

Вас хочу будить утром,
Рядом с вами быть в полдень,
С вами проводить вечер,
Закат и рассвет.
Но прошло без вас утро,
Но без вас погас полдень,
Пролетел без вас вечер,
И в полночь вас нет.

Мне не забыть эти слова.
Пусть для меня песня нова —
Я помню их все и могу слово в слово
Ту песню для вас повторить хоть сейчас:

Вас хочу будить утром,
Рядом с вами быть в полдень,
С вами проводить вечер,
Закат и рассвет.
Но прошло без вас утро,
Но без вас погас полдень,
Пролетел без вас вечер,
И в полночь вас нет.

То, что для вас только слова,
Строчек узор, слов кружева —
Вся жизнь для меня, потому что живу я,
Живу я для вас каждый день, каждый час.

Для меня самой 8-е Марта началось в школе, в средних классах, когда поздравительные открытки и даже индивидуальные подарочки приняли особый смысл, и девочки начали ревниво подсчитывать — у кого больше открыток, а, значит, и тайного мальчишеского внимания. Вот в таком настроении состязательности мы и подошли к счастливому времени, когда нам было разрешено посещать танцевальные школьные вечера старшеклассников.

Сейчас ведь только в старых советских фильмах можно увидеть, что такое танцы и чем они отличаются от нынешних дискотек. Вот только увидеть — не значит почувствовать.

Почувствовать всю волшебную прелесть момента, когда тебя приглашают на медленный парный танец под замечательную музыку. «Я пригласить хочу на танец Вас и только Вас…», — как пели в очень популярной тогда песне «Белый танец». Помните? Ведущий объявляет: «Дамы приглашают кавалеров» — именно в этом смысл «белого танца», единственной возможности потанцевать с тем, с кем хочется, если иных возможностей нет. Ведь кавалер не имеет права отказать даме.

Сейчас есть сленговое словечко «медляк», обозначающее просто медленную музыку. Как же оно далеко от медленного танца…

Как и сейчас, так и тогда, были ещё и быстрые, в большинстве своём, коллективные танцы, например, чарльстон. Задача парня — вывести девушку в круг, и не более того. Чудесный выход для дурнушек и считающих себя таковыми, что довольно часто случается в 15—16 лет.

Мама сшила мне очаровательный костюмчик из тёмно-синего вельвета — мой первый, по-настоящему девичий наряд для вечеров. А мой одноклассник вывел меня в круг, когда заиграли чарльстон. Танец я разучила ещё дома перед зеркалом, а тут ещё широкая юбка, взлетающая над коленями в такт движениям. «Энергичнее, энергичнее!» — подбадривал меня партнёр. Как же я любила танцевать тогда!

«Вот просят всегда „Тишину“ исполнить Колмановского в моих сольных концертах, просят „Песню шута“, просят „Морзянку“, просят „Журавли“, „Журавлёнок“, много-много у меня таких песен, которые помнят до сих пор люди, и живут с ними по нескольку десятилетий люди, носят их в себе, в сердце» (Владимир Трошин).

А мне очень запомнилась песня из кинофильма «Если ты не прав».

Голос в трубке слегка дрожит, Я волненье твоё ловлю. «Что с тобой случилось, скажи?» Отвечаешь ты мне: «Люблю». Я молчу… Я готов обнять Даже дом у Москвы-реки. Повтори мне это опять! Только в трубке гудки, гудки… А вокруг — ни машин, ни шагов, Только ветер и снег… В самом центре Москвы Не заснул человек. Где-то рядом рассвет уже, В синем сумраке лишь одно На двенадцатом этаже Всё не гаснет твоё окно. Ухожу я под взгляды звёзд,

Зимний город заснул уже, В синем сумраке лишь одно На двенадцатом этаже Не погасло твоё окно. Я вхожу в автомат ночной, Этот свет, как тревожный взгляд. Набираю номер я твой, И сигналы к тебе летят.

Мне не спать уже всё равно. Сберегу от бурь и от гроз Мир, в котором твоё окно. А вокруг — ни машин, ни шагов, Только ветер и снег… В самом центре Москвы Не заснул человек.

Директор нашего НИИ был, что называется, без равных…

Память неожиданно уводит меня далеко от той школьной поры, перескакивает через институтские годы с институтскими же вечерами и танцами.

Директор нашего НИИ был, что называется, без равных. Совсем мальчишкой успел попасть на фронт Великой Отечественной, заслуженно стал одним из самых молодых директоров. При этом высокий шатен с яркими синими глазами, стройный, подтянутый. При этом ни одни спортивные соревнования не обходились без его участия. А ещё он приезжал на нашу базу отдыха и гонял по озеру на водных лыжах. А ещё он замечательно танцевал и обожал красивых женщин. А ещё он был преданным, заботливым мужем в сложной жизненной ситуации.

При всех своих неоспоримых достоинствах он был вспыльчив, не сдержан на язык — сотрудники его побаивались, лишний раз стараясь не попадаться на глаза, а сотрудницы обожали за всю совокупность достоинств и недостатков. И, конечно, в институте регулярно проводились вечера, в том числе, посвящённые женскому празднику, с непременными танцами. Мои девичьи комплексы остались далеко позади. Я была женой, матерью, общественницей, активисткой. Со всеми этими обязанностями мирно уживались и производственные обязанности научного сотрудника.

Но вернёмся к танцам. Где-то посредине вечера, когда заиграла быстрая, ритмичная музыка, ведущий объявил белый танец, и я, нахалка, решила пригласить не кого-нибудь поближе, а самого директора. Он вышел со мной в круг, и я начала состязание — кто кого перетанцует.

Мне казалось, что остальные освободили для нас место, я предлагала всё новые и новые движения, ускоряла темп, директор держался уверенно. Публика с интересом наблюдала. В общем, я выиграла «по очкам», в основном, за счёт того, что была значительно моложе и выносливее.

А где-то через пару танцев заиграли вальс, и наш директор, оглянувшись по сторонам и столкнувшись со мной взглядом, резко направился в мою сторону — не спрашивая разрешения на танец, потянул за руку в круг и… начался мой позор. Он был великолепен — заставлял меня кружиться, постоянно меняя направление движения, не давая мне ни секунды передышки. Мы кружились в вальсе вдвоём, я кружилась вокруг него, стараясь угадать и не пропустить следующего па. Когда музыка умолкла, он убрал руку с моей талии, и я начала тихо опускаться на пол. Подхватив меня обеими руками за плечи, он осторожно усадил меня на придвинутый кем-то стул и отошёл, поблагодарив за танец и улыбаясь улыбкой победителя.

20 апреля 2003 года Владимир Константинович Трошин выступал в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы», рассказывая о своей жизни и творчестве. Слушателям передачи он предложил послушать песни, которые практически не звучали:

Я вам сейчас назову такого автора — Джером Керн, удивительной красоты есть произведение… называется «Дым».

(Аккомпанирует ансамбль электромузыкальных инструментов под управлением Вячеслава Мещерина.)

Старинный романс Фомина, называется «Твои глаза зелёные», мне очень нравится этот романс…

И вот как-то случайно несколько лет тому назад я встретил одного очень интересного человека, он пел под гитару в концерте, как-то меня это тронуло, думаю, очень любопытно, какой-то он необычный. Этот человек 20 лет протрубил, прослужил в Заполярье, в тундре, в вечной мерзлоте (он был строитель). Я говорю: «Как ты выдержал это, 20 лет такой немыслимой жизни?» Он говорит: «Только благодаря тому, что я люблю природу безумно, фанатично, и Россию свою матушку, и благодаря тому, что у меня в руках всегда была гитара, это меня спасло, это меня выручило». Я стал приглядываться к нему, прислушиваться и увидел, что очень это интересный человек, очень интересное, своеобразное его творчество, я решил, что надо сделать, пока есть силы, вместе с этим автором, которого зовут Игорь Симановский, диск…

Игорь Григорьевич Симановский — автор, исполнитель, лауреат Грушинского фестиваля (1979), фестиваля им. В. Высоцкого «Русское наследие» (1995).

Мы предлагаем вам скачать и послушать две песни Игоря Симановского в исполнении Владимира Трошина — «Обворожительный романс» и «Гарем из жёлтых хризантем».

А вот ещё замечательная песня «Старый клён» в необычном исполнении — Майя Кристалинская и Владимир Трошин поют её на польском языке.

И, конечно, «Сердечная песенка» В. Мурадели и С. Острового («Ночь плывёт над землёю, плещет звёздным огнем. Сядем рядом с тобою, тихо песню споём…»)

Закончить наш небольшой праздничный концерт мне хочется красивой песней, которую очень любили в семье Трошина:

Когда я ухаживал за своей будущей супругой, в это время Клавдия Ивановна Шульженко исполнила для всех для нас замечательную песню «Голубка». Эта песня живёт в нашей семье, это уже около 50 лет…

Послушайте знаменитую «Голубку» в исполнении Владимира Трошина:

Когда из родной Гаваны отплыл я вдаль,
Лишь ты угадать сумела мою печаль!
Заря золотила ясных небес края,
И ты мне в слезах шепнула, любовь моя:

«Где б ты не плавал, всюду к тебе, мой милый,
Я прилечу голубкою сизокрылой!
Парус я твой найду над волной морскою,
Ты мои перья нежно погладь рукою…»

О, голубка моя!
Будь со мною, молю,
В этом синем и пенном просторе,
В дальнем, чужом краю!

О, голубка моя!
Как тебя я люблю!
Как ловлю я за рокотом моря
Нежную песнь твою!

Когда я вернусь в Гавану, в лазурный край,
Меня ты любимой песней моей встречай.
Вдали от Гаваны милой в чужом краю
Я пел день и ночь прощальную песнь твою:

«Где б ты не плавал, всюду к тебе, мой милый,
Я прилечу голубкой сизокрылой!
Парус я твой найду над волною морскою,
Ты мои перья нежно погладь рукою…»

О, голубка моя!
Будь со мною, молю,
В этом синем и пенном просторе,
В дальнем, чужом краю!

О, голубка моя!
Как тебя я люблю!
Как ловлю я за рокотом моря
Нежную песнь твою!

Палома, март 2008 года