Стихи Людмилы Алексеевой

Если б я родилась…

Я не знала, что сосны так высоки, Я не знала, что ели так хмуры и колки. Я читала о них, но так далеки Были эти леса, эти сосны да ёлки. Я не знала, что может осинник быть густ. Я не знала, что ворон так огромен и важен, Что меня на опушке малиновый куст Ароматом внезапным вдруг взбудоражит. Я не знала, что так мухоморы красны. Я не знала, что так плауны неказисты. Я не знала, что солнце с оттенком тоски На покой не уходит, как на юге, так быстро. Я не знала, что трав так сочен ковёр, Я не знала полей из овса и гречихи. Я впервые увидела русский простор, Вечера над борами, что торжественно тихи.

Я стояла, и слёзы застилали глаза.
И сквозь радость открытия сквозили берёзы.
Если б я не в горах родилась, то тогда
Я бы выбрала эти российские грозы,

Этот ливень и гром, и болотистый лес,
И ковёр бледной ряски на озере тёмном,
И церквушки разрушенной покосившийся крест,
И туман над рекою в онемении сонном.

Если б я родилась не в горах, а вот здесь,
Средь бескрайних лесов и холмов шелковистых,
Я, наверно, мечтала б о скалах крутых
И о чайках над морем, крикливых и быстрых.

Если б я родилась не в горах…

11 июля 2007 года

Не так давно мы получили такое вот письмо из Дагестана, от Натальи Пономарёвой:

… Эти несколько стихотворений написала моя подруга — преподаватель биологии Людмила Александровна Алексеева. По её просьбе я взялась помочь ей показать некоторые из них. Стихи появились под впечатлением поездок по Дагестану.

Мы живём в Махачкале и очень любим природу нашего края — ей и посвящено подавляющее большинство стихов Л. Алексеевой. Природа нашей республики уникальна и неповторима, и, будучи педагогом, Людмила старается донести до детей красоту земли дагестанской и воспитать бережное отношение к ней.

Понимая направленность Вашего журнала, мы выбрали именно эти стихи, потому что в них есть и история, как таковая, и характерные для наших мест пейзажи и ощущения…

К письму были приложены стихи, добрые, дышащие спокойствием и миром. Нет, не опубликовать их мы просто не смогли! Конечно, в текстах непрофессионального поэта всегда найдётся, к чему придраться — заметить погрешность стиля или нестрогую рифму. Но придираться не хотелось. Признаюсь честно — ещё не читая стихотворений Людмилы Алексеевой, не зная, подойдут ли они для нашего журнала, я была уверена в том, что публикация непременно состоится, что она не может не состояться, что стихи этой прекрасной женщины, живущей и делающей своё важное дело в таком непростом ныне месте, просто обязаны появиться на наших страницах.

Мускари

	Печальной дамы силуэт В шелках мускари Умчал в туман кабриолет В духов вуали. У моря бриз шептал волной Влюблённой паре… Горели свечи под луной — Цветки мускари. Раскрыла книгу: что за бред? Как обокрали…
Как серенада, как сонет, Как острый карри, Звучит, таинственно дразня: «Цветки мускари». Дрожащий звук, индиго цвет, Аккорд гитары — Бренчанье букв в потоке слов — Цветки мускари.	Простой мышиный гиацинт — Цветки мускари?! Изящный гиацинт грустит На тонкой ножке. Как мыши, прячутся в траве Мускари-крошки. Терменлик, 12 мая 2007 года

Невольно вспоминаются мудрые слова Расула Гамзатова:

… Утром я встаю, вижу солнечный луч и всегда надеюсь, что он вылечит землю. Земля так больна, она похожа сейчас на женщину, которая хочет быть матерью, но у неё нет детей. И без любви ничего у нас не выйдет…

Любовью к людям, любовью к родной своей земле, каким-то скрытым восторгом проникнуты все стихотворения Людмилы Алексеевой, и это самое главное.

В горах

И вот он, спуск с горы — не трусь! —
Но сердце громко и тревожно бьётся.
Здесь, где стою, платформы горной высь.
Всё остальное — там, на дне колодца.

Раздавлена громадой каменистой…
Сползают в пропасть слоевища скал.
С растительностью серой неказистой
Упорно спорит яркий астрагал.

Всё зыбко. Всё отчаянно-тревожно.
И неба хмурь усиливает дрожь.
Я на краю ущелья осторожно
Смотрю, как режет скалы речки нож.

Как много в прах растерзанной породы.
Как нем и плавен грифовый полёт.
Как долог звук низвергнутого камня,
Как гипнотически снотворна власть высот!

Затерянная сакля, словно инок,
Забывший мир с творцом наедине,
Среди вершин — ничтожная пылинка,
Свечой мигает призрачною мне.

И — тишина… Лишь где-то, разбиваясь,
Шумит вода, сорвавшись с высоты.
И в брызгах драгоценнейших купаясь,
От счастья млеют снежные цветы.

17 мая 2007 года

Наталья Пономарёва, начальник сейсмической станции «Махачкала» Геофизической службы РАН, пишет далее в своём письме:

… Жизнь наша, как, впрочем, и везде в нашей стране, — сложна, но при этом разнообразна, многогранна, конечно же, интересна, потому что у нас страшно интересная, ответственная и нужная работа, и, к счастью, есть увлечения, радующие душу.

Дагестан — это совершенно уникальная «природная лаборатория». Здесь на такой небольшой площади собрано такое множество взаимосвязанных климатических, геологических, биологических, а, следовательно, и этнокультурных проявлений, что об этом знают только либо очень просвещённые, либо увлечённые люди.

Л. Алексеева и её муж — заядлые путешественники, по-настоящему влюблённые в природу Дагестана, признанные знатоки по части трав и грибов. Если позволяет погода, все выходные они проводят в горах, не просто любуясь красотами и собирая ягоды-грибы, а всякий раз открывают новые маршруты, делают видеофильмы и фотографии. Своим восторженным отношением к природе, увиденным и прочувствованным за многие годы путешествий, желанием сберечь эту красоту в своей памяти и памяти слушателей Людмиле всегда хотелось поделиться с друзьями, коллегами, учениками, а получалось это лучше всего в стихах…

Всё в её стихах абсолютно достоверно и автобиографично…

Жестоким выдался рубеж тысячелетий для жителей южных окраин России. И немудрено, что, получив письмо из Дагестана, я подумала, прежде всего, и о недавней войне в Чечне, и о недавних взрывах в Махачкале, я подумала о страданиях и крови, о мужестве женщин с русскими именами, которые живут в кавказских республиках.

Заслуженный учитель Дагестана Людмила Алексеева родилась в горах, продолжает жить в горах, продолжает нести детям добро.

Значит, есть в её родине что-то вечное, что-то, заглушающее страх, что-то, дающее Веру и Надежду. Вот это самое «что-то» и звучит доминирующей нотой в её стихах.

Только здесь

Манасаульской речке

Только здесь, здесь, в ущелье у речки
Источают вода, и трава, и цветы
Удивительно нежные и бесконечные
Ароматные грёзы и волшебные сны.
Только здесь и сейчас кружевные соцветья
Так нежны, так изящны и так хороши.
Только здесь каменистая кладка столетий
Не темница сырая, а храм, заповедник души.
Так сладка, холодна, так хрустально-прозрачна,
Только здесь уносящая время вода.
Только здесь сочных трав распростёрты объятья,
И бездонна так пропасть небес в никуда!
Только здесь затаившихся тисов остроги
Так тихи, осторожны и так недоступны.
Только здесь, словно в тропиках, пряностей терпкость
Льют созвездий цветочных бордовые купы.
Только здесь суета бестолкова и зряшна.
Только здесь понимаешь, как бедно и глупо живёшь.
Только здесь сознаёшь, что прожитый день твой вчерашний
Быть не может прекраснее дня, что здесь проживёшь!

Терменлик, 15 мая 2007 года

Взглянем ещё на несколько поэтических зарисовок Людмилы Алексеевой.

Дербентская крепость — одна из архитектурных и исторических жемчужин Южного Дагестана. Возраст её более семи тысяч лет.

Дербентская крепость

Хранят эти стены истории страсти, Набеги врагов, их копья и стрелы. Столетьями сыпались войн напасти, Защитники были безудержно смелы. А ночью, наверно, ещё интересней, И призраков крепости слышны шаги. И к каменным стенам — морским, известковым Под пологом тьмы крадутся враги. И вот пронеслись и канули в Лету Победы и горе потерь неизбежных. А стены зависли летящим корветом Меж небом и морем в просторах прибрежных.

Миндалевым цветом украшены стены. Плющ тёмный заплёл источник сырой. И сотни веков стоит неизменно Остов старой крепости сторожевой. Туман окружает его и неволит, В оконных проёмах лужайки видны. Гераневым розовым ситцевым полем Манят объятия нежной травы. По каменным плитам, замшелым и серым, Подъём постепенен: метр за метром. Трепещут и бьются чуть слышно, несмело Сердечки тунбергий под ласковым ветром. И взмахи гигантских листов аиланта, И куполы бань, остывших давно. У края стены высоты ощущенье Закружит вдруг голову, словно вино.

Уносит нас в прошлое ветер истории, Бег времени здесь ощущаешь сполна. И крепость парит маяком акватории, Историй хранилищем служит она. Морская прохлада и терпкость полыни, Сосновая свежесть и сочность граната, На рынке дербентском арбузы и дыни, Инжира хрустящая сладкая вата. Полотна ковров дагестанских на стенах, В армудах прозрачных коралловый чай. И старого кладбища страж неизменный — Свеча кипариса как лестница в рай. И южные ночи, капризные пальмы, И ханский шашлык, и шептанье прибоя, Армянская церковь, дудука стенанья И небо отчаянно голубое.

Всё это — в покое охраны надёжной,
Всё это — под взглядом зорких бойниц.
А в небе над крепостью насторожённой
Дозор величавых огромнейших птиц.

21 января 2007 года

_______________________

Примечания:

Тунбергия, аилант — деревья, произрастающие в Дагестане.
Армуд — небольшой персидский стеклянный стакан для чая определенной формы.
Дудук — армянский духовой инструмент.

Знаменитая песчаная гора Сары-кум («жёлтый песок») расположена чуть западнее столицы Дагестана Махачкалы. Дюна находится среди гор, в речной долине, и её песок по составу отличен от морского. Она необычна тем, что появилась, по мнению учёных, в результате столкновения ветров, несших песок с речных террас. Западная вершина бархана достигает высоты около 250 метров. Неясность её происхождения породила множество легенд.

Сары-кум

Это — почти нереально,
Это — почти декорация:
На фоне зелёной долины
Дюн песчаных градация.

Тут — сглажено, там — исчерчено,
Блестит песочная пудра.
Эола горой очарована,
Встречаю в пустыне утро.

Песчинки подхвачены ветром,
Полёт их маревом вьётся.
На гребне бархана за мной
Загадочный след остаётся.

Откуда здесь эта громада
Песка средь пустынного зноя?
Арин, соревнуясь, насыпал,
Спасал от морского прибоя?

А, может, ревнивый правитель,
Жену Загидат привязал
К столбу и в предсмертной обители,
Засыпав песком, наказал?

А, может, всё проще и лучше:
Примчались с террас ветра,
Столкнувшись, песка навьючили
На дно речного котла?

Джузгуна причудливый профиль,
Полыни песчаной букет,
Эфедры краснеющей сетка
Множат пустынный эффект.

И небо, огромное небо
Над жёлтым барханом синеет.
В тени облаков белоснежных
Стервятник с надеждою реет.

Здесь всё лаконично и мудро.
Здесь опыт и хитрость важны.
Покровы песочного цвета
И быстрые ноги нужны.

Здесь капля воды — драгоценность,
Здесь могут её хранить.
В глубинах бархана бесценна
Воды залегающей нить.

Дожди и снега, просочившись,
Ушли сквозь толщу песков,
На глиняном блюде скопились
Прохладой земных родников.

Здесь всё так хрупко и быстро,
Ранимо и скоротечно,
Лишь звуки Эоловой арфы
Ветра приносить будут вечно.

19 июля 2006 года

_______________________

Примечания:

Арин — богатырь, как гласит древняя легенда, пересыпавший морской песок
на дно речной долины.
Загидат, по другой легенде, — неверная жена кумторкалинского хана,
в наказание засыпанная песком.
Джузгун — растение пустыни.

Великолепный пустынный пейзаж горы Сары-кум с её барханами, взметнувшимися к небу и всегда курящимися при порывах ветра, послужил естественной декорацией для кинофильма «Белое солнце пустыни». Многие его эпизоды снимались именно здесь.

Территория горы Сары-кум объявлена охраняемым памятником природы.

Возвращение

Ещё один из дней осенних
исчез в тумане.
Темнеет. Скоро уснут селенья
в сыром дурмане.
Я покидаю их, я уезжаю.
Мне очень грустно…
И у дороги, за тем плетнём,
уснёт капуста.
Уснут осины, задремлют вязы,
затихнут клёны.
Засеет дождик, и за ночь листья
засыплют склоны.
И лишь трава совсем по-детски
поверит в лето,
И зацветёт вдруг запоздалый
цикорий где-то.
Плывут деревья. Их очертанья,
как привиденья.
И так спокойно, и так уютно,
и нет смятенья…

Нет суеты, нет никого —
лишь я и осень.
Я знаю точно: чудес на свете
не семь, а восемь.
Мелькают кадры осенней жизни,
как на экране.
Кружатся листья, земли и неба
стирая грани.
Шиповник красный, как брызги краски
на белом фоне…
Промчались мимо и растворились
в тумане кони.
Стада уныло бредут домой —
они устали.
И прячут окна свой тусклый свет
в ночной вуали.
И смотрит вслед мне промокший пёс,
хвостом виляя.
Я возвращаюсь в свой пыльный город
совсем другая.

Терменлик — Махачкала,
15 октября 2006 года

Закончить мне хотелось бы мудрыми словами Расула Гамзатова из его «Конституции горца»:

… Родной, общий, единый для нас Дагестан своё национальное, человеческое достоинство пронёс через туманы и ненастья веков благодаря своим прямодушным, но не равнодушным к добру и злу, вражде и дружбе, предательству и верности воинам, землепашцам, чабанам, алимам, белобородым старцам, храбрым юношам и неотразимым красавицам, продолжавшим род и воспитавшим новые и новые поколения…

Мы зовём на совет мудрость природы и веков, опыт собратьев и гениальность всех времён, уроки пройденных суровых дорог жизни, мы советуемся с Богом…

Берегите друзей, берегите гостей и соседей. В этом равенство и колесо нашей жизни.

… Глаза открою — звёзды светят,
И Млечный путь шатром висит,
И кто-то тихо в травах летних
Сухою веточкой хрустит…

23 февраля 2007 года

В публикации использованы фотографии из архива автора — Людмилы Алексеевой.

Палома, октябрь 2007 года