Голова абсолютно ничего не соображает. То есть, нет: что-то она, конечно, соображает, но всё как-то не то и не так… Вероятно, это от изнуряющей июльской жары. Или оттого, что без особых предупреждений и на неизвестное время отключили вдруг горячую воду. А может, вовсе и не в воде тут дело… Короче, неудержимо тянет валять дурака.
Люди испорчены до последней степени. Культурному человеку совершенно невозможно с ними разговаривать. Им слова сказать нельзя — всякое приличное слово они обязательно поймут не так.
Вспоминаю, как беззаветный Макар Нагульнов в романе Шолохова «Поднятая целина» делился своими впечатлениями от английского языка, этой «трудной штуки»:
Трудная до невозможностев! Я за эти месяцы толечко… восемь слов выучил наизусть. Но сам собою язык даже несколько похожий на наш. Много у них слов, взятых от нас, но только они концы свои к ним поприделывали. По-нашему, к примеру, «пролетариат» — и по-ихнему так же, окромя конца, и то же самое слово «революция» и «коммунизм». Они в концах какое-то шипенье произносют, вроде злобствуют на эти слова, но куда же от них денешься?..
Шипенье не шипенье, но Макар прав: никуда нынче от английских слов не денешься. Да и куда же от них деться, если приличных русских слов катастрофически не хватает? На пальцах, что ли, показывать?..
Ну вот, к примеру, несколько лет назад некая фирма (трудно сказать наверняка, но она каким-то образом была связана с немецким городом Дюссельдорф) решила побаловать наших людей чистой водой и выбросила на российский рынок партию бутылок с этикетками на чистом же английском языке, вот такими:
Этикетка газированной столовой воды «Blue Water»
На этикетке нет ни слова по-русски, да и зачем?.. Зря, что ли, наши Макары учили английский язык — ведь самой распоследней козе у нас понятно, что «Blue Water» означает не воду, а прям-таки голубую мечту. Хм!.. Восемь слов, видите ли, он выучил наизусть… Да мы не восемь, а все восемьдесят восемь слов знаем!..
А надо вам сказать, что воду до той поры у нас пили грязную. Ну, исстари так у нас как-то повелось. Соответственно воде, и мозги у людей были непромытыми. К тому же, Макары наши давно миновали ту стадию в изучении английского языка, когда слова надо было запоминать и заучивать — подобно чистокровным носителям, они эти слова стали воспринимать без перевода. Что там у нас написано? «Blue Water» — это «Блю Во́та»?.. И сразу же на ум приходит подходящая песенка Яна Френкеля:
Вопреки всем усилиям цивилизации, какие-то остаточные знания родного языка — где-то глубоко внутри нас — всё-таки ещё, по-видимому, сохранились: «Блювота, блювота… в горячей крови…». Нет, холодненькая газировочка, да в жару — самое оно…
Но! Но что-то тут не так и не то.
И тогда предприимчивые менеджеры немецкой фирмы, упорные — словно ранние христиане в своей вере — в своём желании поставлять воду на российский рынок непременно по-английски, решили, не долго думая, переставить на этикетке всего лишь два слова: вместо «Blue Water» громко написать — «Water Blue».
«Вота Блю». Это сразу же и резко изменило весь имидж многострадальной воды. Взамен какой-то беспокойной, нервной мелодии (не то ты догоняешь кого-то, не то за тобой самим гонятся) разгорячённые жарой мозги стала посещать вот эта милая старая песенка, полная жизнелюбия и оптимизма. Подпевайте (не обращайте внимания на слова — они там что-то про «добрый день» поют, так это просто другой куплет на ту же мелодию):
«Water Blue»!.. Потому она зовётся «Water Blue», Что нам много удаётся — «Water Blue»!.. И как поётся: Пусть каждый день нам будет «Water Blue»!..
Да… Это было недавно — это было давно. Теперь уже настали совсем другие времена: чистая вода хлынула на наш рынок широким и неудержимым потоком.
Но мысли наши чище от этого не становятся. Вот известно ли вам, уважаемый читатель, что такое «CDECDC»?.. Или, иначе, «до-ре-ми-до-ре-до»?.. Неизвестно?.. Тогда вы явно не музыкант. Потому что это, знаете ли, из области музыки. Посетитель одного из музыкальных форумов попытался всё выяснить, задав вопрос, что называется, «в лоб»:
— Чо это такое? Я всё же надеюсь, что на форуме есть профессиональные музыканты, которые знают, почему это считается своеобразным ругательством, что ли. Хорошие люди с другого форума напрочь отказываются объяснять.
— Автор, С-D-E-C-D-C. Пошёл ты на … Я не шучу… как спросил, так и ответил.
— Всьо равно ничего не ясно.
— Ты чё, тупой?.. Тебя уже часто посылали?..
— Неужели это такой фантастический труд — написать два предложения?
— Не… ну хочешь, ещё раз пошлю… пока не догадаешься… ты клоун, да?.. Я уже вроде ответил. Сыграй эти ноты ровно восьмыми и спой эту фразу — если ты музыкант, то ответ придёт сам собой…
Как на мой вкус, «ровно восьмыми» — это получится слишком бесстрастно. Нет души. Впрочем, это, конечно, зависит от ситуации и от настроения… Можно, например, так:
«А иди ты на-а фи-и-иг!..»Ну?.. Пришёл ответ сам собой?.. Бог его знает почему, но музыканты наши совершенно уверены в однозначности ответа. Всякие другие прочтения (пропевки?) этой музыкальной фразы они считают проявлением изощрённого и почти неприличного коварства:
А у нас в Беларуси учителя пения так здороваются с учениками — «Здравствуйте, ребята!..» — на ноты до-ре-ми-до-ре-до (как жёстко стебутся, однако)…
В интервью газете «Сегодня» (ноябрь 2004 года) поэт Андрей Вознесенский, вспомнив студенческие годы и стенгазету, которую он — вместе со своим товарищем — тогда делал, коснулся и темы «до-ре-ми-до-ре-до»:
… Во всю газету был нарисован золотой трубач, из трубы которого вылетали ноты «до-ре-ми-до-ре-до». Это закодированное хулиганство джазистов тех времен, когда они не хотели играть публике и, смеясь над ней, играли «до-ре-ми-до-ре-до», что означало «А иди ты на …». Мы считали, что только избранные наши люди этот подтекст понимают и больше о нём не знает никто. После войны в институт поступали многие демобилизованные, их принимали без экзаменов, и у нас в группе учился бывший танкист Валерка, который играл на баяне. Он был очень хороший, честный, искренний, немножечко заикался, мы его очень любили. И вот он пошёл в партком и от чистого сердца сказал: «А вы знаете, что такое „до-ре-ми-до-ре-до“?». В парткоме все ошалели, узнав подтекст! Но из комсомола меня всё же не исключили, лишь вынесли строгий выговор…
Пришёл в партком Валерка и всё им там объяснил. «Да иди ты?!.» — не поверили было в парткоме. — «Вот-вот!.. — обрадовался Валерка. — Именно так: до-ре-ми-до! А вы что предполагали, тот золотой трубач поёт? „Здравствуйте, ребята“, что ли?..»
«Век живи — век учись», — совсем ошалев, подумали, вероятно, тогда в парткоме…
Разумеется, музыканты люди интеллигентные, и за нотами в карман они не лезут. На музыкальный посыл они огрызаются столь же музыкально: «Соль-фа-ми-ре-до#!» (именно с диезом — в диезе-то самый шик и есть). Или — GFEDC#. Грубо говоря, «сам иди туда»:
Вот такие дела… И всё-таки, повторяю, многое тут зависит и от нюансов мизансцены. Одно дело — эмоциональная беседа в консерваторском общежитии, и совсем другое дело — немногословный обмен репликами на приёме у её величества. Одно дело — когда тебя посылает большой симфонический оркестр, и совсем другое — когда посылает оркестр струнных народных инструментов. Что дозволяется внушительному органу, не положено английскому рожку. Но это моё личное мнение. Орга́ну, кстати, а не о́ргану…
В диалоге «CDECDC — GFEDC#», особенно во второй его части, очень важную роль, безусловно, играет и выбор музыкального темпа. Вялый темп тут неубедителен. Ответ должен последовать незамедлительно и, как минимум, в темпе allegro vivace. А вы знаете, что такое vivace? Классическим примером «виваче» я лично считаю реакцию царя Ивана Васильевича на прямое предложение выпить водки. Не обращайте внимания на паузу:
Водку ключница делала?..Боже мой, насколько всё-таки испорчены наши люди!.. (Я про себя говорю). Какие-то параноики, ей-богу. Боюсь, что я взялся бы в два счёта убедить тот наивный партком, что нас с ним — буквально со всех нотных листов! — посылают. На фиг. Причём, делается это иногда даже с наслаждением, задушевно, почти с нежностью. Причём, посылают иной раз такие люди, которых в чём-то подобном и заподозрить-то было бы трудно.
За примерами далеко ходить не надо. Вот, скажем, Антон Рубинштейн. Выдающийся пианист и композитор — а что он себе позволяет? Нет, вы только пропойте мысленно:
А иди ты на-а-а фи-иг — Спа-ать во тьме-е ночно-ой!..
Конечно, Рубинштейн — с высоты своего ума, педагогического опыта и положения в обществе — всё делает виртуозно и изощрённо, а не одними лишь «ровно восьмыми», словно какой-нибудь там студент. Но суть-то от этого ведь не меняется? Ведь посылает же, правда?.. А Тихон Хренников, секретарь Союза композиторов СССР, от него не отстаёт:
А-а иди ты на-а фиг!.. — Са-ам иди ту-да-а…
«А иди ты на-а фи-иг!.. — Са-ам иди-и туда-а!..» — неужели вы этого не слышите?..
А?.. Класс!.. Уровень!.. А мы тут стесняемся «здравствуйте, ребята» пропеть… Да ведь со стороны и не очень-то придерёшься — два уважаемых маэстро, улыбаясь по-английски (cheese!), интеллигентно беседуют о чём-то о своём, о профессорском:
А-а иди ты на-а фиг!.. — Са-ам иди ту-да-а…
Признаюсь, что всё это я сам придумал. В силу своей испорченности. А вот то, о чём я сейчас собираюсь рассказать — это чистая правда.
Свой первый регулярный рейс наш первый пассажирский реактивный самолёт Ту-104 совершил 15 сентября 1956 года по маршруту Москва — Иркутск. У нас есть возможность посмотреть, как это было. Вот соответствующий фрагмент из киножурнала «Новости дня» (помните, был у нас такой киножурнал? его обычно демонстрировали в кинотеатрах в начале едва ли не каждого сеанса). Итак, «Новости дня», № 38 (сентябрь) за 1956 год:
Интересно, что немалые годы спустя по тому же самому маршруту Москва — Иркутск (и тут же обратно) свой первый полёт совершил и я. Поэтому могу подтвердить: питание было отличным. Вообще, тот свой полёт я теперь вспоминаю с большим удовольствием. Надо сказать, что тогда террористов то ли ещё не было, то ли их ещё не боялись, и посадка в самолёт ничем, по сути, не отличалась от посадки в какой-нибудь туристический автобус, следующий в обзорную экскурсию по городу.
Полёт — да, полёт отличался от обзорной экскурсии по городу. Меня спасало то, что по неопытности своей я тогда ничему не удивлялся. Помню ночную остановку в Челябинске (с Омском были какие-то недоразумения): в нескольких десятках метров от зала ожидания стоит наш красавец-лайнер, к нему можно совершенно беспрепятственно подойти. Оттуда слышны какие-то стуки, свисты и проклятия, и кромешную темноту вокруг разрывают лишь языки пламени, вырывающиеся из двигателя — почему-то не сзади его, а сбоку…
Короче говоря, полёт туда и обратно прошёл у меня тогда нормально. Спустя полгода, правда, следовавший по тому же маршруту Ту-104 (да уж не тот ли самый?) при посадке в Иркутске потерпел катастрофу…
Когда-то и я летал на таком же Ту-104… Тьфу!.. Тогда, разумеется, таким он ещё не был
Та иркутская катастрофа для самолётов Ту-104 отнюдь не была первой. Первая случилась в феврале 1958 года: Ту-104 с бортовым номером Л5414, исчерпав запас топлива, рухнул на деревья. Между прочим, тот самолёт, который вы видели в кинохронике, имеет бортовой номер Л5415 — вот он, по-видимому, и впоследствии обошёлся без катастроф.
Выпуск Ту-104 продолжался не очень долго, чуть более пяти лет. Всего было выпущено две сотни таких машин, и примерно с каждой пятой из них в дальнейшем случилась какая-нибудь — более или менее крупная — неприятность. Впрочем, самолёты Ту-104 совершали свои регулярные пассажирские рейсы едва ли не четверть века, они даже на экспорт поставлялись — в Чехословакию (там их потери составили 50%).
Во многих нынешних публикациях о Ту-104 можно встретить поистине крылатую фразу:
Ту-104 обладал удивительным свойством — выявлять геройские черты в людях. С этим лайнером связано больше подвигов, чем с каким-либо другим…
Это да… Если помните, в конце 60-х годов очень популярен был у нас кинофильм «Ещё раз про любовь». Молодая Татьяна Доронина сыграла там роль стюардессы, летавшей как раз на рейсовом Ту-104. Фильм заканчивается тем, что самоуверенный, но обаятельный физик Евдокимов (в исполнении Александра Лазарева) получает известие о трагической гибели его любимой Наташи в авиакатастрофе: при посадке (многие катастрофы с Ту-104 происходили именно при посадке) самолёт неожиданно загорелся, Наташа успокаивала пассажиров, помогала им спастись, а вот саму её спасти уже не удалось…
Но вернёмся к нашей теме… а какая, кстати, у нас тема?.. Ах, да!.. «Allegro vivace». Так вот, неважная репутация в целом-то отличного самолёта Ту-104 немедленно замкнула в изобретательных наших мозгах какие-то контакты, и вдруг обнаружилось, что одно очень известное музыкальное произведение было написано словно бы специально про Ту-104 — настолько гармонично совпали там и мелодия, и подтекстовка. Да вот послушайте сами (кстати говоря, в исполнении Рубинштейна — впрочем, Артура, а не Антона). Подпевайте:
Ту-сто-четыре… Ту-сто-четыре… Ту-сто-четыре — самый лучший самолёт, Ту-сто-четыре — самый лучший самолёт!
Сядьте поудобней, мы идём на взлёт! Ту-сто-четыре — самый лучший самолёт!..
Третья часть (начало). Исполняет Артур Рубинштейн
Нет, всё-таки невыносимая жара… «Лишь как бы напоить да освежить себя — иной в нас мысли нет, и жаль зимы-старухи…». Это точно. Иной в нас мысли нет. А если вдруг и обнаружится где-нибудь в уголку завалявшаяся мысль о прекрасном, о музыке там или о поэзии, так сам же непременно и покраснеешь от неё:
Два футболиста, снявши бутсы, В кустах с девицами… играют. В любви и верности клянутся, Но быстро клятвы забывают.
Ну вот, спрашивается: ну, чего тут краснеть-то?.. Прекрасное же четверостишие, тонкое жизненное наблюдение. Ну с какой это стати тут следует ожидать смежную рифмовку aabb, а не перекрёстную — abab?.. А вот поди ж ты… Нет, что вы там ни говорите, но до последней степени испорчены наши люди всякими подтекстовками да подтекстами!..
Впрочем… Вы что же думаете — у них там лучше?.. Да ничего подобного! К примеру, существует в Швеции уважаемая организация, занятая очень нужным и благородным делом — психологической и прочей помощью пациентам, имеющим онкологические проблемы с предстательной железой. И название себе эта организация выбрала вполне достойное: «ProLiv». Всякий, кто знаком со шведским языком и с латынью, моментально сообразит, что «pro liv» означает — «ради жизни». Очень ведь удачное название, правда же?..
Логотип «ProLiv» на одном из многих сайтов этой организации
Удачное, да. Впрочем, нас здесь может немного смутить то, что слова «pro» и «liv» простодушные шведы отчего-то написали слитно, но… но, в конце концов, «пролив» — это всё-таки вам не «Блю Вота»: столь же чуткому, сколь и испорченному нашему уху придраться тут, в сущности, не к чему. «Пролив» не вызывает у нас оживления — это слишком пресно, скучно и неостроумно.
Зато оживление он вызывает у хорватов. Степень этого оживления представить себе нетрудно, если знать, что по-хорватски «proliv» — это, извините, «диарея, понос»…
Но шведская «ProLiv», по крайней мере, не имеет в Хорватии бизнеса. А вот в индийском Бангалоре есть фармацевтическая компания Pharma Corporation of India (PCI), которая производит и лекарственные препараты, и всевозможные пищевые добавки — как для людей, так и для их четвероногих питомцев. Компания PCI объявляет своими «основными рынками» практически весь обитаемый мир (разве что Австралии нет в их списке). Среди прочих препаратов компания PCI готова поставить куда угодно и травяное средство для кошек под названием «Proliv». Средство это, конечно, очень хорошее, в нём присутствуют двадцать экстрактов, оно защищает печень, содействует пищеварению и заботится о жидкостном балансе в организме кошки, но…
Но травяной сироп «Proliv» в Хорватии (или, скажем, в Сербии) — это всё равно что у нас какое-нибудь средство для нормализации пищеварения… под названием «Диарея».
Я к чему клоню-то? «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся»… Сказал, естественно, поэт. А психолог добавил (кто и где — концов тут не найти: гугль даёт ссылки примерно на четыре тысячи семьсот семьдесят сайтов, которым эта фраза полюбилась):
Женщины чаще уединяются с теми мужчинами, которые умеют красиво говорить о любви. Однако даже разговор о любви — постоянный экзамен, потому что «нам не дано предугадать, чем слово наше отзовётся». Учёные установили, что одни и те же слова о любви женщинами воспринимаются по-разному, в зависимости от их характера и темперамента и даже от фаз гормонального цикла. Поэтому слова подбирайте тщательно, особенно когда собираетесь сказать женщине комплимент. И вообще, действуйте по принципу: лучше фразу не досказать, прервав её многозначительной паузой, чем «ляпнуть» что-нибудь лишнее. Кстати, такая пауза — прекрасный момент для перехода к поцелуям.
Да. Если ты не футболист и не умеешь красиво говорить женщинам о любви, то пропой им хотя бы «до-ре-ми». Женщины ведь словно Валеркин партком: нужную им подтекстовку они мысленно подставят сами. «…И нам сочувствие даётся, как нам дается благодать».
Лучше фразу не досказать, прервав её многозначительной паузой… Это да. Жара…
Валентин Антонов, знойный июль 2010 года