Когда я был в первом классе, нашей учительнице музыки вдруг пришло в голову, что меня непременно следует учить игре на фортепьяно. Но из этой её затеи ничего путного, разумеется, не вышло. Нет, я добросовестно приходил после уроков в актовый зал, где стояло это самое фортепьяно, внимательно слушал педагога и совершенно искренне старался… запомнить последовательность, в которой надо было нажимать белые и чёрные клавиши. Это было и нелегко, и неинтересно (сказать по секрету — я и сейчас с восхищением думаю о профессиональных музыкантах-исполнителях, которые непостижимым для меня образом совершенно точно знают, что после тринадцатой слева белой клавиши следует быстро отсчитать пятую справа чёрную и нажать именно её).
Примерно по тому же алгоритму я иногда сочиняю и стихотворения: записываю на бумажке схему чередований ударных и безударных слогов и стараюсь соблюсти их единообразие. Боюсь, что это тоже нелегко, хотя иногда бывает интересно:
Уважаемый Сергеич, В этот радостный денёк Поздравляем с юбилеем, Дорогой ты наш Санёк!
Поэтому лично я становлюсь исполнен тайной зависти (лихо сказано, да?), когда читаю такие вот описания процесса творчества:
… Откуда чего берётся? Откуда дети — я уже догадываюсь. Откуда слова — господь ведает. Иногда такое чувство, что твоей рукой водит кто-то посторонний. Причём, часто бывает, что с первой попытки попадает. Невозможно ничего исправить, всё сразу встало на место. Иногда получается самому придумать. Но самому придумывать очень трудно [ну, а я что говорил? — В. А.]. Поэтому сижу, ни фига не делаю. Жду, когда тот самый посторонний наконец решит что-нибудь надиктовать. А я тут как тут, с бумажкой и ручкой на подхвате. Короче, чистой воды плагиат. Знать бы автора… Надо ему свечку за здравие поставить…
И хотя упомянутый здесь «автор» едва ли нуждается в каких-либо молитвах за его здравие, однако против свечек он, по-видимому, не возражает.
А вышеприведённые откровения принадлежат сравнительно молодому челябинскому поэту Михаилу Придворову. Вообще говоря, фамилия эта отнюдь не чужда писательскому кругу: лично у меня она вызывает вот такой условный рефлекс:
Как родная мать меня Провожала, Как тут вся моя родня Набежала: «А куда ж ты, паренёк? А куда ты? Не ходил бы ты, Ванёк, Да в солдаты!»…
Но это совсем не тот Придворов. В отличие от произведений Ефима («барабанщика революции и гражданской войны», который предпочитал называть себя Демьяном Бедным), стихи Придворова Михаила заставляют вспомнить творческий стиль самого Даниила Хармса:
Доедая с маслом булку, Братья шли по переулку. Вдруг на них из закоулка Пёс большой залаял гулко. Сказал младший: — Вот напасть, Хочет он на нас напасть. Чтоб в беду нам не попасть, Псу мы бросим булку в пасть. Всё окончилось прекрасно. Братьям сразу стало ясно, Что на каждую прогулку Надо брать с собою… булку.
Написав «челябинский поэт», чуть выше, я невольно задумался. Дело в том, что сам-то Михаил Придворов, кажется, решительно несогласен с такой формулировкой. А что тут неверного? Ведь он живёт в Челябинске — это же факт. Или его смущает слово «поэт»? Но ведь это тем более факт!..
Михаил Придворов написал много «детских» стихотворений. Для Хармса, как известно, просто не существовало чёткой грани между поэзией «детской» и «взрослой».
Поэт Михаил Придворов выражает то же самое следующим образом:
… Грань, где заканчивается взрослое и начинается детское — очень тонкая. Даже когда для очень маленьких, всё равно трудно удержать равновесие…
Детям очень важен визуальный ряд, даже пусть ситуация не поддаётся никакой логике: «Шалтай-Болтай сидел на стене…» С другой стороны, рассказчик должен быть достаточно серьёзен, чтобы ему можно было верить.
Немаловажна способность автора сохранить в себе детскую способность играть. Игрушками, словами, смыслами…
И самое главное, автор должен сам прожить свой сюжет. В этом его взрослость. Когда эти компоненты выбираются раздельно, получается либо стихотворение «о детях», либо «приторное сюсюкание», которому не поверит ни маленький, ни большой. Банальная истина — может, надо хоть чуть-чуть оставаться в душе ребёнком, тогда тебя поймут дети и взрослые. А я всё же пишу для взрослых. Но почему-то иногда эти взрослые стихи нравятся детям. Может дети слишком быстро взрослеют?..
Хотя в 2004 году в местном издательстве и вышел в свет небольшой сборник стихотворений Михаила Придворова, но основную подборку его стихов приютил у себя «Национальный сервер современной поэзии». Всего там сейчас зарегистрировано примерно 140 тысяч авторов, и это потрясающее воображение число не может, разумеется, не бросать густую тень на каждого из них. Ну и пусть себе бросает. Михаилу Придворову очень трудно спрятаться в общей тени, даже несмотря на все усилия, которые он, надо признать, в этом направлении изредка предпринимает.
На том сайте, откуда я взял фотографию Михаила, я обнаружил такую его миниатюру:
Причинно-следственная связанность Сегодня утром не вопрос. Твоя Чеширская обязанность — Остаться запахом волос, Кофейной гущей, тёплой вмятиной В поспешном коме простыней, Воспоминанием объятия… А просто так уйти не смей.
Поспешно обходя стороной вопрос о простынях и объятиях, которые явно относятся не ко мне, я всё же чувствую и свою «чеширскую обязанность» — незаметно удалиться, предложив вниманию читателей несколько «детских» стихотворений Михаила Придворова. Надеюсь, что наша встреча с этим самобытным и талантливым поэтом окажется отнюдь не последней.
Валентин Антонов, август 2007 года
 | Я стрррашный дракон, я серьёзный дракон!!! Я вредных глотаю, как сыр и бекон. А тех, кто не любит порядка, Кусаю за нос и за пятку. Я сильный дракон, я опасный дракон. Я ужас внушаю врагам испокон Клыком и шершавою кожей, Но, в целом, я очень хороший. Я добрый дракон, я весёлый дракон. К любому легко залечу на балкон. И хохотом наверняка я Нечаянно вас напугаю. Я милый дракон, симпатичный дракон, Но выгляжу я иногда дураком И вам непременно признаюсь: Я очень и очень стесняюсь. |
Как-то раз, отозвавши в сторонку, Мне тритон намекнул очень тонко, Что ему одному Только выть на луну Остаётся протяжно и звонко. Почесав между лап перепонку, Попросил пригласить он тритонку. Чтобы с нею в воде Говорить о еде, О погоде и заячьих гонках. И тритону ответил я: — Вон как! Ты скучаешь и плачешь негромко. Не пускай пузыри, Не печалься, смотри, Принесу тебе в банку тритонку. Целый день проходив по базару Отыскал я тритону подарок: Мелковата она, Но в подружки годна, И не скучно им будет на пару. |  |
И тритон возмутился мне: — Здрасте! Это что это за головастик? Ты неловок и глуп. Отпускай её в глубь, Головастики тоже на счастье. Стал он жить с головастиком вместе, Потому что вдвоём интересней. Слышу я баритон, То из банки тритон Напевает весёлые песни.
 |
Ну, мамочка, ну капельку,
ну хоть разочек можно мне
Всего-то лишь попробовать,
всего лишь посмотреть.
А кушать-то не буду я
десятое пирожное.
Ну, съем всего лишь крошечку
и маленькую треть.
Ну, мамочка, пожалуйста,
ну хоть совсем немножечко.
Я только лишь понюхаю
и пальцем проведу
По этому вот краешку,
облизывая ложечку,
Вот эту вот тарелочку,
вот эту и вон ту.
|
Ну, мамочка, ну мамочка,
оно такое нужное,
Оно такое вкусное,
оно же первый сорт!
И что с того, что только что
пельменями поужинал,
И к чаю съел две булочки,
два йогурта и торт.
Последнее пирожное,
последнее пирожное!
Где девять, там десятое
поместится легко.
Ну, мамочка, пожалуйста,
ну хоть кусочек можно мне?
А если что случится,
туалет недалеко.
В небе чёрном, чёрном, чёрном Жёлтый, жёлтый, жёлтый круг. Он из сыра запечённый, Симпатичен и упруг. Возле сыра, сыра, сыра Ходит кругом, кругом тот, У кого торчат усыры И зубяров полон рот. Он носярой водит, водит, Он глазярами блестит. У него живот подводит Очень зверский аппетит. А за всем, за всем за этим Наблюдает, дыбя мех, Тот, кто всех хитрей на свете И гораздо больше всех. Клык его как нож наточен, Коготь острый, как кинжал. Он не страшен был бы ночью, Если б рядом не лежал, Не смотрел в ночное небо, Разевая шире пасть. Он и сам бы мог себе бы Этот сыр с небес украсть. |  |
 | В стеклянной баночке под крышкой Законсервировано лето. Случилось, лета был излишек, Излишек бабочек и света. Сосновых запахов достаток, Цветов запас, травы избыток. Под крышкой вкус у лета сладок, Чудесным сделался напиток. К волшебной баночке на полке Прижмёшься ухом на минутку: То в ней кузнечик тихо щёлкнет, То шмель стекло заденет в шутку. Не открывай её поспешно, А лучше просто загляни-ка: Там цвет черники и черешни, Там сок малины и клубники. Но если вдруг терпенья нету, Приелась горечь мандаринов, Открой в стеклянной банке лето И слушай голос комариный. |
Дождик шёл себе, однако, Может, даже и бежал. Шла по городу собака С носом острым как кинжал. Шла по городу собака Очень длинная в длину. Дождик шёл и горько плакал, В чём не чувствовал вину. Наступая лапой на пол, Шла собака просто так. Дождик ей в карманы капал: Что в карманах у собак? У собаки куртка в клетку, В лапе клетчатый портфель. В нём конфета и котлетка, И ещё большой тефтель. Дождик тёк у туч из носа, Дождик лил у туч из глаз, Наступал шально и босо В лужу много-много раз. Не в пример собаке строгой, С носом острым как кинжал Шёл и шёл своей дорогой, А потом совсем сбежал. |  |
 | Что хранится под подушкой? Снов запасы. И потом, Очень мягкая игрушка — Мишка плюшевый с бантом. Под подушкой место встречи Для ладошки и конфет, Сказки маминой под вечер, Перед тем, как гаснет свет. Под подушкой ветер с моря, Шум лесов, капель весны… Ты прислушайся, и вскоре Сам увидишь эти сны. Ночь споёт тебе на ушко, Ночь нашепчет что-нибудь И на утро под подушку Мышкой юркнет отдохнуть. (Там ни звука, там ни слова, Там молчания печать). … А под вечер выйдет снова Деток маленьких качать. |
Авторы иллюстраций:
Оксана Мосалова (1, 2, 3), kost_navna (4, 5), Александра Кузьмичёва (6, 7)